Маракотова бездна

Пагубное влияние, которое богатство Хоу распространяло на всех окружающих, казалось, не утратило своей силы и после его смерти. Старик Макинтайр все еще в больнице для душевнобольных. Он собирает кусочки дерева и металла, принимая их за слитки золота. Роберт Макинтайр, вечно хмурый и раздражительный, неустанно повторяет один и тот же научный опыт, — опыт этот ему никак не удается. Живопись он забросил и тратит все свои скудные доходы на химическую и электрическую аппаратуру для своих опытов, тщетно пытаясь найти утерянное звено. Сестра ведет его хозяйство; это неразговорчивая, угрюмая женщина, все еще красивая и величественная, но душа ее отравлена горечью. Впрочем, последнее время Лаура усиленно занимается благотворительностью и стала незаменимой для нового помощника викария, — полагают, что он, быть может, пожелает никогда уже более не расставаться с ней. Так, во всяком случае, сплетничают в деревне, а в маленьком местечке такие пересуды всегда не без причин. Что до Гектора Сперлинга, то он все еще во флоте и, по-видимому, следует мудрому отцовскому совету не думать о женитьбе, пока не получит чин капитана. Возможно, что среди всех, кто так или иначе соприкоснулся с золотом Рафлза Хоу, он — единственный, кому оно пошло на благо.

Гениальное изобретение Брауна и Перикорда

Холодным, унылым майским вечером свет фонарей на Стрэнде едва пробивался сквозь плотную мглу, а потускневшие в тумане витрины терялись за тяжелой завесой влажного воздуха.

Спускающиеся к набережной Темзы высокие темные дома казались совершенно безлюдными; лишь изредка в окне консьержки робко мерцала лампа. Однако один дом нарушал мрачную монотонность улицы: тот самый, где из трех окон третьего этажа щедрыми потоками лился яркий свет. Прохожие с любопытством смотрели вверх, на красноватое сияние, исходившее из квартиры Фрэнсиса Перикорда — инженера-электрика и изобретателя. Долгими ночными часами эти недремлющие окна убедительно свидетельствовали о неистощимой энергии и неустанном трудолюбии хозяина — качествах, обещавших скорое признание и стремительное продвижение в первые ряды мировой технической элиты.

В комнате сидели два человека. Первый — Перикорд собственной персоной: высокий, худой, с орлиным профилем, близко посаженными проницательными глазами, черными волосами и выдающими кельтский темперамент живыми манерами. Второй — коренастый голубоглазый толстяк — известный механик Джереми Браун. В результате плодотворного сотрудничества, где творческий гений одного из коллег поддерживался практической сметкой и завидной технической сноровкой другого, мир уже получил немало полезных изобретений. Среди друзей и знакомых нередко случались споры относительно того, кто из компаньонов более талантлив, однако единого мнения по данному вопросу никогда не бывало.

В этот вечер Браун не случайно задержался в мастерской Перикорда до глубокой ночи. Предстояло завершить важную работу нескольких долгих месяцев, от успешного результата которой зависела будущая карьера каждого из коллег. Почти всю комнату занимал длинный верстак — рабочий стол, нещадно изъеденный кислотой, заставленный бутылями с техническими жидкостями, аккумуляторами Фора и батареями Вольта, заваленный мотками проволоки и массивными блоками керамических изоляторов. Среди вселенского хаоса торжественно возвышалась странного вида свистящая, жужжащая, трещащая конструкция: к ней-то и было приковано неослабное внимание творцов.

Многочисленные провода соединяли небольшой металлический ящик с широким поясом в виде стальной ленты, с обоих концов снабженной двумя заметно выступающими сочленениями. Сама лента оставалась неподвижной, в то время как сочленения, а вместе с ними и основательно закрепленные короткие рычаги, с равномерной периодичностью в несколько секунд стремительно вращались и ярко вспыхивали. Вне всякого сомнения, питавшая их энергия поступала из металлического ящика, где происходил таинственный процесс, наполнявший комнату слабым запахом озона.

— Как насчет лопастей, Браун? — спросил изобретатель.

— Пока не смог доставить, слишком уж громоздкие. Только представьте: размер каждой — семь футов на три[9]. Однако мощности аппарата вполне хватит, чтобы обеспечить бесперебойное действие. Непременно займусь ими. Завтра же!

— Алюминий с примесью меди, верно?

— Да.

— Посмотрите, как замечательно работает. — Тонкой нервной рукой Перикорд нажал кнопку. Двигатель замедлил движение, а через мгновение вообще замер. Но стоило прикоснуться снова, как машина вздрогнула и немедленно вернулась к своей скрипучей металлической жизни. — Как видите, испытателю незачем применять физическую силу, — самодовольно заметил инженер. — Достаточно оставаться пассивным, довольствуясь умственной деятельностью.

— А все благодаря моему двигателю, — уточнил Браун.

— Благодаря нашему двигателю, — резко парировал Перикорд.

— О, разумеется, — нетерпеливо возразил коллега. — Вы придумали конструкцию, а я воплотил замысел в металле. Так что называйте как вам угодно.