Марат. Любить вопреки

«Сейчас буду» — отвечаю, тушу сигарету в переполненной пепельнице и поднимаюсь с пола. Поясница деревянная. Разминаюсь немного и быстро выдвигаюсь к выходу, на ходу натягивая куртку.

— Ты почему расстегнутая? — ругаюсь на Аврору, стоящую на крыльце нашего корпуса нараспашку и без шапки. — Я кому сказал, нельзя мерзнуть? — сам застегиваю ей куртку. Она молча протягивает шапку и улыбается, когда я натягиваю ее слишком глубоко на глаза.

— Мне так страшно, — улыбка тут же исчезает, а красивые глазки начинают блестеть от слез.

— Плакать тоже нельзя, — целую ее сначала в одно веко, потом во второе.

— А что можно? — шмыгает носом.

— Любить меня можно. Верить мне обязательно. И беречь себя и нашего ребенка. Ты уже придумала, как хочешь его назвать? — заговариваю ей зубы, чтобы не вздумала реветь. Я и так на грани. Расплачется, не представляю, как успокаивать.

— Нет. Еще же рано, наверное.

— Почему рано? В самый раз. Давай так. Мальчику придумываю имя я. Девочке — ты. Честно? — кивает и снова улыбается, правда все еще хлюпая носом. — Мне нравится имя Денис, — беру ее за руку и веду за собой. — Денис Маратович, вроде нормально звучит. Тебе нравится?

— Да, — берет меня под руку и прижимается к боку. — А если девочка, — говорит совсем тихо, — то будет Полина.

— Полина Маратовна тоже звучит отлично. Вот и договорились. А вон и твой водитель подкатил. Идем, — уверенно тяну ее за собой, чувствуя сопротивление.

Кивнув мужчине за рулем, открываю Авроре дверь и сажусь следом.

— Куда? — спрашивает водитель.

— В гости, — выдаю самую очаровательную улыбку, на которую только способен.

— Самоубийца, — усмехается мужик. — Парней только не сдавай, которые вас прикрывали, — просит он.

— Обижаешь. Я ценю вашу помощь.

Двигаюсь ближе к Авроре. Беру в ладони обе ее руки, сжатые в кулачки. Дышу на ледяные пальцы и стараюсь взглядом передать хоть немного поддержки, но чем ближе мы подъезжаем к ее дому, тем сильнее ее трясет. Да и у меня нервы опять превращаются даже не в струны, в чертовы натянутые канаты.

— Мар, — едва дышит моя мечта. — Мар, я такая дура. Я все испортила. Давай уедем отсюда, пока еще не поздно, — она ерзает по сиденью так, словно уже готова рвануть с места.

— Мы больше не будем бегать, малыш. Уже поздно бояться. Пошли.

Чтобы показать ей пример, выхожу из машины первым. Ей ничего не остается, как последовать за мной. Беру ее за руку, сжимаю крепче, чтобы так сильно не дрожала.

— Веди, — киваю на красивый вход в не менее красивый дом.

Она делает шаг и тут же подворачивает ногу. Поддерживаю и дальше страхую, положив вторую руку на талию. Убираю только когда Аврора открывает дверь, и мы входим внутрь. Я не всматриваюсь в интерьер. Единственное, что мне было бы интересно здесь посмотреть, это спальня моей любимой девочки.

Мы проходим из одной просторной комнаты в другую и первое, что я слышу, узнав женщину, которая была с Авророй в универе в день моей драки с Ромкой:

— Что это?

— Кто, мама, — поправляет Аврора, полностью меняясь для меня.

Из немного взбалмошной, безрассудной девчонки, склонной к авантюрам, она за секунду стала настоящей леди с прямой спиной, вздернутым подбородком и прохладными нотками в голосе.

— Это Марат. Ты могла видеть его в университете, когда приезжала с проверкой. Мы пришли поговорить с отцом.

— Боже, — женщина, имени которой я все еще не знаю, картинно прикладывает ладонь ко лбу. — Только не говори мне, что ты посмела влюбиться в ЭТО!

Я делаю шаг вперед, закрывая собой Аврору. Женщина пренебрежительно хмыкает и смотрит на меня как на мусор у нее под ногами. Меня это должно задеть? Мне на удивление похер на такое отношение. Я переживаю совсем за другое.

— Да я отсюда чувствую, как от него воняет дешевым одеколоном. Аврора, не смей прятаться за этого мужлана, когда с тобой разговаривает мать!

— Я бы попросил вас сбавить тон. В мой адрес вы можете говорить что угодно, но с ней не стоит так разговаривать.

На мою реплику у матери Авроры совсем не эстетично приоткрывается рот. Ну сорри. Я свое защищаю как могу. И вежливо, между прочим.

На лестнице, ведущей на второй этаж, появляется мужчина в черных брюках, серой рубашке с небрежно расстегнутой верхней пуговицей и закатанными до локтя рукавами. От его взгляда по позвоночнику пробегается неприятный холод и тут же исчезает, потому у меня за спиной за мою куртку пальчиками цепляется Аврора, и я чувствую, как ей страшно.

— Кто такой? — мужчина спускается к нам и подходит ближе, тоже рассматривая меня с ног до головы.

— Марат, — представляюсь я. — Нам бы поговорить. Если можно, без присутствия женщин.

— Нет, — слышу шепот за своей спиной.

— Аврора, в свою комнату, — приказывает ей отец. — И не сметь выходить оттуда, пока я не позову.

— Папа, пожалуйста, — она выглядывает из-за меня.

Одного его взгляда оказывается достаточно, чтобы дочь подчинилась. Я не возражаю. Не надо ей слышать мужской разговор. Он явно будет происходить на повышенных тонах.