Марбург

Потом Саломея уже не смогла гулять с Розой. Руки у нее ослабли, и счастливая Роза срывалась у нее с поводка, отправляясь в свободное плаванье по окрестностям. Бедная Саломея! Она кричала: «Роза, Роза…» Один раз на выходе из лифта собака так сильно дернула за поводок хозяйку, торопясь к двери, на свежий воздух, на простор, что Саломея потеряла равновесие и ударилась головой о строй почтовых ящиков в вестибюле. Пришлось делать рентген, гематома, расплывшаяся на пол-лица, долго не рассасывалась.

Роза была обучена некоторым простейшим номерам собачьей науки: по команде «подает» голос, протягивает лапу, садится, останавливается, замирает, прыгает через барьер, ждет возле булочной или аптеки. Она фантастически умнела с годами. Я, рассказывая своим знакомым о собаке, шутливо напрягая голос, уверяю, что в наше отсутствие Роза отвечает по телефону и может включать и выключать стиральную машину. Роза всегда была очень наблюдательной и внимательной собакой, она прекрасно понимает отдельные слова. Полагаю, если бы собаки жили столь же долго, как слоны, они прекрасно овладели бы человеческой речью.

В сырые и непогожие дни, когда на улице дождь и слякоть, входя в квартиру, Роза, не отряхиваясь, садится на придверный коврик, и ждет, когда хозяин снимет грязные ботинки, а с нее – ошейник. Конечно, она делает попытку сорваться с места, если слышит, что Саломея на кухне манипулирует с её миской. Она начинает нервничать, но все же терпит, когда хозяин пройдет вглубь квартиры и откроет дверь в ванну. Тогда, пожалуйста, Роза, деликатная собака, с разбегу –ап! – запрыгивает в ванну. Она ждет, когда ей помоют лапы и грязное брюхо. С пасти у нее капает слюна. По квартире разносятся ароматы каши с мясом. Сколько же иметь собачьего терпения, чтобы выносить подобное!

Почти в любом состоянии, как бы плохо себя она ни чувствовала, Саломея всегда сама кормит Розу. Она старается даже ходить за ее «геркулесом» и обрезками мяса к стихийному рынку возле метро. Больше килограмма она никогда не берет, больше она уже не донесёт. Когда с балкона я смотрю, как она возвращается с рынка, я опасаюсь, что сумка может ее перевесить и она упадет или что её подхватит и унесёт ветер. И тем не менее, я поддерживаю любые походы Саломеи: в парикмахерскую ли, или в ларёк возле дома за поллитровым пакетом кефира – движение, активность держат ее на плаву.

Как-то я заглянул в «Популярную медицинскую энциклопедию», которая осталась еще от родителей, и прочел статью про гемодиализ. Там указана цифра лет, в продолжение которых больные могут жить на искусственной почке. Кровь отхлынула у меня от сердца. Но вслед за этим я вспомнил и год издания этой книги, и как за последние двадцать лет шагнула вперед техника, в том числе и медицинская. А вот продолжительность жизни собаки ни на день не изменилась. А Роза у нас живет уже около десяти лет.

Это в самом начале нашей «другой жизни», когда Саломея ушла на диализ, казалось бы, ничего не изменилось, кроме одного: всем стало легче. Почти пропали внезапные, как гроза, высокие вечерние температуры. Саломея еще два-три раза в месяц пела спектакли. Несколько раз между двумя сеансами своих процедур, как бы бросая вызов судьбе и предсказаниям врачей, она умудрялась съездить на двух-трехдневные гастроли. Сразу после сеанса диализа – на аэродром, куда-нибудь в Киев или Бухарест на один спектакль, а потом, через день или два, я её встречал в аэропорту серой, почти не могущей сделать несколько шагов, и сразу же вёз в клинику. При этом она тщательно, до поры до времени, скрывала свою болезнь. Вначале еще были ученицы, мастер-класс, она еще могла принять участие в каком-нибудь правительственном концерте. Товарки дивились, завидуя её худобе, сухому блеску в глазах и внезапно возникшей острой, будто прощальной, грации. Она появлялась на сцене еще в открытых платьях, но уже в перчатках, закрывающих руки почти до самых плеч.

Постепенно всё это начинало уходить. Сначала пришлось отказаться от большой сцены, потом от парадных концертов. Уже реже, что-то щебеча и шныряя взглядом по всем углам, забегали ученицы. Саломее, когда-то, как и все оперные певицы, женщине выносливой и сильной, словно волжский грузчик, стало тяжело выходить гулять с собакой, вот тогда-то я начал думать, что и век Розы летит слишком быстро. Кто кого обгонит в этой гонке: природа или возможности медицины?