Марджори в поисках пути

— Это больше, чем напоминание. Это, я не знаю… это, должно быть, нечто, идущее из мглы веков, от «Золотистой ветви». Я видел, как мой дядя делал это, когда мне было четыре с половиной года. Мне потом много лет снились сны об этом. Тогда у меня было чувство, настоящая, вызывающая страх детская фантазия, что он символически раздавливает свою невесту ногой. Черт, как и любой реальный символ, мне кажется, он означает все, что ему припишут. Пойдем в столовую и хватим немного шампанского, прежде чем начнется паника.

Вскоре вокруг стола, уставленного нарезанным мясом, копченой рыбой, жареной дичью, салатами и тортами, началась веселая давка. Маша двигалась сквозь толпу сбоку от Лау, центра маленького блуждающего водоворота веселья. Она смеялась, обнималась и целовалась с людьми; она бойко отвечала на шутки, вызывая рев и хихиканье. В одной руке Маша держала бокал шампанского, а в другой — горящую сигарету. Марджори стояла рядом с Ноэлем в углу и наблюдала за ней с изумлением. Маша пронеслась мимо них.

— Благословляю вас, дети мои! Хватай раввина, пока он не ушел, почему бы и нет? Давайте организуем двойную свадьбу. — Взмахнув своим бокалом и весело смеясь, она ушла.

— Она выглядит по-настоящему счастливой, — сказала Марджори.

— Я уверен, что она счастлива, — кивнул Ноэль. — Этот парень — большое достижение по сравнению с Карлосом Рингелем, а одно время она с радостью ухватилась за Карлоса.

— Карлос Рингель был старым ужасом.

Ноэль покрутил шампанское в своем бокале.

— Уверен, но у Маши никогда не было слишком много предложений, не так ли? С Карлосом она обменивала секс на знак внимания. А сейчас молодость — на безопасность. Когда нет очарования или красоты, возможность торговаться ограничена.

— Я считаю, что Маша очаровательна. Весьма очаровательна.

— Ну, она — это то, что можно назвать деформированным сортом. Ты же знаешь, раздавшаяся фигура, выпуклые глаза, разбухшие аппетиты, сильное рвение ублажать, преувеличенное желание занять места. Такие люди — это определенный тип, как альбиносы. Ты вращаешься среди них постоянно. Они привлекают тебя некоторое время своей энергией и хвастовством, но через некоторое время понимаешь, что в действительности они скучные люди.

— Я ненавижу, когда так говорят о людях. Это неблаговидно и фальшиво.

— Ну, тогда не знаю, — сказал Ноэль. — Техасцы сейчас определенно техасцы, не правда ли? Хороший спорт — это хороший спорт. И боюсь, что хвастуны есть хвастуны.

— А к какому типу принадлежу я, интересно? — Марджори чувствовала головокружение, и язык у нее развязался после того, как она выпила пару бокалов шампанского один за другим. — О, прости меня, я забыла. Я воровка с Вест-Энд-авеню. Обычная воровка с Вест-Энд-авеню.

— Пожалуйста, не цитируй меня неправильно. Это как раз то, чем ты, по моим словам, не являешься.

— Да, ты некоторое время заблуждался, считая меня не такой. Но теперь ты выяснил и думаешь иначе, не правда ли, Ноэль?

Она взглянула прямо ему в лицо. Толпа подтолкнула их ближе друг к другу. Он посмотрел на нее довольно сурово, сжав опущенные вниз губы. Это был взгляд, который она хорошо знала; Маша была права, этот мужчина все еще любит ее. По ее телу разливалось тепло и волнение.

Он сказал:

— Ты воровка, достаточно верно, но тогда все — ангелы, более или менее. А дело ангела — это быть праведней, чем ты.

— Все же перефразируешь.

— Не опекай меня, ты, преследующая меня маленькая ведьма, а то я ударю тебя бутылкой шампанского.

Они принесли тарелки с едой к софе у окна в опустевшей гостиной, где негр, гремя, складывал золоченые стулья. Некоторое время они ели молча. Черный дождь хлестал по оконному стеклу, а ветер вздыхал и свистел сквозь рамы.

— Прекрасный вечер для прогулки в парке, — сказал Ноэль. — Даже извращенцы и грабители не выйдут сейчас на улицу.

Марджори прислонилась горячей щекой к окну.

— Я люблю смотреть на это. Мне всегда это нравилось. Дорожка в парке и огни Бродвея, большие отели, они ставят такое прекрасное шоу в дождливый вечер. Я раньше жила в Эльдорадо, ты же знаешь.

— Я знаю. — Он слегка поцеловал ее в висок.

Она, удивленная, взглянула на него.

— Для чего это было?

— Самая печальная ремарка, которую я когда-либо слышал. «Я раньше жила в Эльдорадо…» Так и мы все, дорогая. Золотое место сдается в аренду на короткий срок.

Она пожала плечами.

— Тебе не нужно так горестно произносить. Мне кажется, что ты как раз собираешься снова въехать. Как дела с «Принцессой Джонс»?

— По-моему, очень хорошо.

Он отставил свою тарелку и прикурил сигарету от новой серебряной зажигалки иностранного производства.

— Я ужасно обрадовалась за тебя, когда прочитала об этом.

— Действительно? Ты могла бы пройтись мимо театра или по крайней мере подкинуть мне записку, чтобы пожелать удачи.

Марджори увидела, что Милтон Шварц с бокалом в руке подошел к двери гостиной и заглянул в нее. В тот момент, когда их взгляды встретились, он повернулся и поспешил прочь.

Она сказала:

— О да, почему бы мне не сделать теперь красивый жест! Преследовать тебя теперь, когда ты в центре внимания.