Марджори в поисках пути

— Я подумал, что мы расстались друзьями в прошлый раз.

— Мы расстались друзьями. Я молюсь за твой успех, Ноэль. Я, вероятно, поздно засижусь в вечер премьеры, чтобы прочитать все объявления.

— Ты можешь прийти на премьеру, если захочешь. Со мной.

— Это очень мило с твоей стороны, но нет, спасибо.

— Почему нет?

— Ну, я просто не считаю, что это самая лучшая идея, которую я слышала.

Она упорно старалась быть безразличной, хотя в горле у нее вдруг пересохло.

— Мне кажется, это чертовски прекрасная идея.

— Ты доволен постановкой?

— Удивительно. Феррис совсем не такой, как Макс Гордон. Но к нему инвесторы все в очередь выстроились, и я подумал: ну что ж, неизвестный продюсер со своим энтузиазмом лучше, чем ветеран, который почти не заинтересован. Он поставил шоу блестяще. Мне кажется, у нас прекрасный шанс.

— Будет огромный успех, Ноэль.

Он положил ей руку на плечо.

— Ты знаешь, странно. Музыка действительно пропитана тобой. Я сидел в темном театре во время репетиций, думая о тебе и тех длинных вечерах в моей крысиной норе на Банк-стрит…

— Это была не крысиная нора, Ноэль. Там был прекрасный камин.

— Так, если будет хит, полагаю, я должен послать тебе норковую шубу или еще что-нибудь. Ты давала мне силы продолжать работать над этим шоу. Фактически ты всегда имела на меня ободряющее влияние. Это кажется нечестным, не правда ли? Единственная девушка, для которой я всегда был не такой…

— Ноэль!

Дама, позвавшая его, была маленькой, седоволосой и пышной. Марджори заметила раньше ее массивное бриллиантовое колье и бриллиантовые браслеты. Она махала из арки, и бриллианты сверкали.

— Поспеши. Некоторые люди хотят познакомиться с известным автором.

— Хорошо, Молли…

Он обратился к Марджори, подпрыгнув:

— Через минуту вернусь.

— Кто эта Молли?

— Молли Лемберг. Она очень хороший человек. Она субсидирует шоу, так…

Он подмигнул и пошел прочь.

Марджори вертела лбом из стороны в сторону по холодному затуманенному оконному стеклу. Еда нисколько не успокоила ее головокружение. Марджори едва ли еще могла есть. Она снова взяла свою тарелку и вонзила вилку в кусок языка, потом отставила тарелку с вилкой. Ей делалось нехорошо при мысли о еде. Она была очень встревожена, почти в панике оттого, как складывались дела между ней и Ноэлем. Но это была прелестная паника. Как будто она сделала ошибку, приближаясь к вершине длинного горного подъема, и долго падала и скатывалась к подножию, а там, удивившись, села, немного ушибленная, взъерошенная и смеющаяся. Она почувствовала, будто смеется вслух.

Марджори знала, что единственным разумным решением сейчас было уйти с вечера. В течение нескольких минут без убеждения, без драмы, без спора, без каких-либо заметных этапов почти годовая отчужденность исчезла. Мардж снова была открыта Ноэлю и была немного пьяна. Она вышла из гостиной, стараясь не качаться.

Милтон Шварц стоял в фойе.

— Привет, вы еще помните меня?

— Конечно. Король гандбола, любитель Ибсена, юрист до мозга костей.

— Правильно. Вы пили шампанское, да? Позвольте я налью вам еще бокал.

— Единственное, чего мне больше не нужно в данный момент, — это шампанского, благодарю вас.

— Тогда пойдемте со мной, я возьму еще виски. Я хочу поговорить с вами, действительно. Умираю от этого желания.

— Ну, конечно же, но это едва ли стоит того, чтобы умирать. Во всяком случае, я ухожу через минуту.

Они прошли мимо Ноэля, которого окружали гости, разговаривавшие с ним. Женщины жадно вглядывались в него и улыбались. Миссис Лемберг держала его под руку.

Милтон Шварц сказал бармену:

— Одно виски с содовой и одно шампанское.

— Я сказала «нет».

— Ну, тогда просто держите его в руках. Марджори, я… Послушайте, может быть, это звучит безумно, но… ну, лучше будет сказать — у меня такое чувство, что я уже давно знаю вас и собираюсь еще долго вас знать. Я хочу спросить вас: было ли у вас подобное чувство, или же я витаю в облаках? Это очень безумный глупый вопрос, уверяю вас.

Марджори гадала, неужели она находилась в каком-то гипервлюбчивом настроении под воздействием вина и свадьбы. Шварц казался ей привлекательным тоже. Вряд ли двое мужчин могли быть более непохожими, чем Милтон Шварц и Ноэль Эрман. Шварц был среднего роста, темный, почти луноликий, широкоплечий. Марджори давно решила, что если она снова влюбится в кого-нибудь, то это будет высокий худой блондин; Ноэль олицетворял для нее мужественность.

— Хорошо. Это главный вопрос, и нахальный, и нечестный, и все такое. Но я отвечу на него. Я действительно не помню, что танцевала с вами. Но я думаю, что вспомню вас после этого вечера…

— Насколько хорошо вы знаете этого писателя?

Шварц слегка наклонил голову по направлению гостиной.

— Очень хорошо, если это хоть чуть-чуть вам интересно.

— Я ревную, — ответил Шварц. — Не потому, что он пугает меня; но я предполагаю, у него был главный старт.

— Вы много выпили? Кажется, что так.

— Весьма много. Обычно я много не пью. Но я не думаю, что это заметно. Фактически я слушаю, как я сейчас разговариваю с вами, и удивляюсь. И очень доволен. Надеюсь, что и вы.

— Ну, я немного поражена.