Марджори в поисках пути

— Мне кажется, я попробую ваши таблетки.

Они пошли, пошатываясь и смеясь, по проходу.

— А вас не беспокоит? — спросила она.

— Я принял таблетку. Я всемирный чемпион по глотанию пилюль. Я верю в них. Человек должен верить в собственную продукцию.

Он взял одну из бутылочек с пилюлями, которые дребезжали на полке в его комнате, и вытряхнул красную капсулу в ладонь.

— Вот. Возьмите воды.

— Как вы принимаете их все? Это, должно быть, наркотик. — Она проглотила капсулу и уставилась на него. — Сколько надо ждать?

— Дайте возможность желатину раствориться. Это самый быстродействующий препарат. Немецкий, признаюсь. У нас нет ничего подобного.

— Что мне делать до того, как он станет действовать, Майкл? Я несчастная девушка.

— Ну, вы готовы пойти на палубу? Мы побудем где-нибудь в укрытии. Нет ничего лучше, чем холодный воздух. — Она поспешила в каюту и надела пальто из верблюжьей шерсти поверх вечернего платья. Они поднялись по чрезвычайно неустойчивым ступенькам и вышли в сырую морозную ночь, полную ужасного шума.

Странно, в том месте, где они остановились, было достаточно спокойно, хотя вокруг и над ними ветер свистел и завывал, бросая густой черный дым, напоминающий поток чернил, вниз из труб в серо-черное море. Волны разбивались, грохотали, бросая огромные сверкающие гребешки на палубу, на которой они стояли; и еще выше, когда корабль накренялся. Черные потоки дождя, брызгая и шипя, перекатывались по палубе на расстоянии фута или двух от их укрытия, но только несколько капель попало им в лицо.

— Восхитительно, не так ли? — Он прижал ее к себе, обхватив одной рукой за плечи, другой вися на металлической скобе в дверном проеме.

— Восхитительно! Это ураган?

— Глупости. Это шторм, и ничего больше. Это большое корыто даже не знает, что у нас плохая погода.

— Зато я знаю. Боже, Майк, посмотри, как мы вертимся! Можно поклясться, что мы идем ко дну.

— Здесь даже не отменят танцы по этому случаю.

— Ну, я не собираюсь танцевать, это наверняка. Я едва могу стоять. — Они несколько минут покачивались, слушая завывания ветра и безумный грохот моря.

— Боже праведный, как жутко, Майк, не так ли? Ты выходишь из ресторана «Уолдорф», и вдруг весь мир становится черным, беспорядочно мечется и летит к черту перед тобой. Интересно, как было, когда «Титаник» пошел ко дну? — Она говорила высоким напряженным голосом, перекрывавшим шторм.

— «Уолдорф» только обманывает тебя, потому что тротуар вокруг него не прогибается, — ответил Иден. — Хотя он так же плохо скроен, как и «Титаник».

— Хорошо, замолчи, — сказала она. — Мне и так страшно. Пойдем отсюда.

— Тебе получше?

— Да, все прошло. Пойдем.

Держась за поручни, они отправились в ее каюту по уходящим из-под ног ступеням и качающимся коридорам.

В каюте Марджори предложила Майклу бренди, а сама закурила. Она чувствовала себя значительно лучше, очевидно, лекарство уже подействовало.

Марджори захотелось рассказать Идену о Ноэле. Почему бы нет, подумала она. Немного поколебавшись, она предложила ему прочесть письмо на двадцати страницах, чтобы как-то забыть о шторме. Майк удивился, но взял потертые на сгибах листки, сел в кресло и стал внимательно читать. Марджори пошла в ванную, привела в порядок волосы и, вернувшись, поудобнее уселась на кровати. Вдруг Майкл, прочитав всего три-четыре страницы, поднял голову и удивленно посмотрел на нее.

— Твоего знакомого зовут Ноэль Эрман?

— Да.

— Он высокий худощавый блондин? — Она кивнула. — Я знаком с ним. Это к нему ты плывешь через океан?

— К нему. Где же ты с ним познакомился?

— В прошлом году во Флоренции.

— Невероятно! Вы стали друзьями?

— Настолько, что он занял у меня сотню долларов. — Марджори смущенно потупила взгляд. — Мы хорошо проводили время в Итальянских Альпах… Где же он сейчас?

— Точно не знаю.

— Ну, это более невероятно, чем мое знакомство с ним. Я попробую помочь тебе разыскать его, если хочешь.

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны.

Когда Иден дочитал письмо, Марджори спросила его, что он думает о Ноэле.

— Это письмо напоминает диагноз психоаналитика. Эрман очень похож на моих друзей психологов. Но я расстался и с психологией, и с этими людьми.

— Почему?

— Тебе это интересно? Ну что ж, пожалуйста. В двадцать три года, когда я только начинал преподавать психологию, я встретил необыкновенно красивую девушку и через две недели женился на ней. Эмили оказалась насквозь фальшивой, от нее нельзя было услышать ни слова правды. Фальшивая и бездушная кукла. Я понял, что совершил ошибку, но мне не удалось развестись с женой: дважды Эмили уходила и дважды возвращалась, умоляя меня не прогонять ее. В последний раз она уехала в Рено, чтобы оформить наш развод без лишних хлопот, но, вернувшись через три месяца и истратив все до последнего цента, она заявила, что мы все еще женаты. Она не отпустила меня, даже когда я полюбил очень хорошую девушку, свою студентку. Та потом вышла замуж.