Мареновая роза

Герт толкнула сильнее, хотя Стэнли еще слишком мал, чтобы делать полный оборот на качелях – нет уж, увольте, не в таком младенческом возрасте. И все же его смех доставлял ей удовольствие; услышав его, она сама невольно улыбнулась. Она толкнула еще сильнее, выбрасывая из головы назойливые мысли об инвалиде в коляске. Выбрасывая из сознательной части мозга.

– Я хочу сделать петлю, Герт! Пожалуйста! Ну давай, пожалуйста!

«Черт с тобой, – подумала Герт, – один раз не повредит».

– Держись крепко, герой, – велела она. – Поехали!

8

Норман продолжал двигаться даже тогда, когда понял, что миновал последних посетителей, пришедших на пикник «Дочерей и сестер». Он счел благоразумным не мозолить им глаза, пока женщины из «Дочерей и сестер» и их гости будут сидеть за столами.

К тому же панический страх продолжал усиливаться, и он опасался, что какой-нибудь слишком наблюдательный гость заметит, что с ним творится что-то неладное. Его убежденность, что Роуз обязательно объявится на пикнике, ничуть не поколебалась, однако прошли уже все мыслимые и немыслимые сроки, а ее до сих пор нет. Норман не думал, что проглядел ее, он знал, что ее нет, и это совершенно непонятно. Ведь Роуз мышь, разрази ее гром, серая тщедушная мышка, и если она не рядом со своими пришибленными подружками, то где же тогда? Куда ее занесло, черт побери, если здесь ее нет?

Он проехал под плакатом «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЛЛЕЮ» и покатил дальше, не обращая особого внимания на то, куда движется. Самое приятное в инвалидной коляске, как он обнаружил, состоит в том, что люди уступают вам дорогу.

Парк постепенно заполнялся, и это, наверное, хорошо, но больше ничего хорошего он не видел. В голове снова появились знакомые толчки, предвещавшие головную боль, а бегущие по небу облака вызывали странные ощущения – словно он очутился на чужой планете. Почему, например, так много людей смеется? Чему, черт возьми, они радуются? Неужели они не понимают, в каком мире живут? Неужели не соображают, что все – все– висит над краем пропасти? Он с испугом понял, что все женщины кажутся ему похожими на кукольных девочек с обложек журналов, а мужчины – на педерастов, все до единого, словно планета погрузилась в болото однополой любви.

Головная боль усиливалась, по краям предметов снова начали появляться яркие подвижные зигзагообразные линии. Звуки парка усилились до умопомрачения, словно безжалостный гном, поселившийся у него в черепе, медленно вращал ручку громкости до максимальных децибел. Кабинки, грохочущие на первом подъеме американских горок, производили шум, сравнимый разве что с шумом снежной лавины в горах, а когда они съезжали вниз на головоломном спуске, визгливые крики катающихся разрывали его барабанные перепонки, как шрапнель. Каллиопа, со своими тягучими мелодиями, электронная трескотня из зала видеоигр, нудное жужжание машин на площадке аттракциона «Ралли»... их звуки сливались, перемешивались между собой и вонзались в его мятущийся, переутомленный мозг, как голодные чудовища. Самым ужасным звуком, который заглушал все остальные, впиваясь в ткани мозга, как лезвие тупого кинжала, казался ему клич механического капитана, стоящего перед «Кораблем призраков». Норман подумал, что если еще хоть раз услышит его дурацкое «Приготовься к ужасам, юнга!», его рассудок сломается, словно сухая щепка. Или он выпрыгнет из инвалидной коляски, успевшей натереть ему мозоли на заднице, и с воплем бросится на...

«Остановись, Норми».

Он въехал на небольшое свободное место между киоском, продававшим свежее рассыпчатое печенье, и другим, торгующим нарезанной на кусочки пиццей, и там действительно остановился, отвернувшись от безумной толпы. Каждый раз, когда раздавался этот голос, Норман внимательно к нему прислушивался. Именно он сообщил ему девять лет назад, что единственный способ заткнуть глотку Уэнди Ярроу – убить ее, и этот же голос в конце концов убедил его отвезти Роуз в больницу, когда та сломала ребро.

«Норми, ты сошел с ума. По всем стандартам судебных залов, где тебе сотни раз приходилось приносить клятвы, ты настоящий псих. Ты же сам знаешь, так ведь?»

Слабое, принесенное порывом дующего с озера ветра:

– Приготовься к ужасам, юнга!

«Норми?»

– Да, – прошептал он, растирая виски кончиками онемевших пальцев. – Да, наверное, я это понимаю.

«Ну и славно; человек способен действовать, несмотря на свои недостатки... если, конечно, он не отказывается признать их. Ты должен узнать, где она, а это сопряжено с риском. Но ты уже рисковал, когда заявился сюда, правильно?»

– Да, – подтвердил он. – Да, папочка, я рисковал.

«О'кей, теперь глупости в сторону. Слушай, что я тебе скажу, Норми».

Норман слушал.

9

Герт еще некоторое время раскачивала Стэна Хатгинса, чувствуя, что его требования «крутануть петлю еще разочек» надоедают ей все больше и больше. У нее не было намерений повторять опасный трюк – в первый раз мальчик чудом не вывалился, и на секунду Герт окаменела, уверенная, что сейчас с ней случится сердечный приступ.