Мареновая роза

затем осторожно извлек его из кармана. В тусклом свете уличных фонарей блеснул хромированный нож для открывания писем, взятый на письменном столе Мод.

«Как она верещала», – подумал он и усмехнулся, поворачивая нож в руке, позволяя свету фонаря белой жидкостью пробежаться по лезвию. Да, она верещала... но потом замолкла. В конце концов, девочки всегда замолкают, отчего всем становится намного легче.

Между тем ему предстоит решить серьезную проблему. В припаркованной в тумане машине находятся двое – да – один и другой – патрульные; они вооружены пистолетами, в то время как в его распоряжении всего лишь хромированный нож для открывания писем. Ему нужно выманить их из автомобиля и прикончить, причем как можно тише. Ничего себе задачка; самое неприятное заключается в том, что он даже не представляет, каким образом сделать это.

– Норм, – раздался шепот из его левого кармана. Он погрузил в карман руку и извлек маску. Пустые глазницы быка вперились в него отсутствующим взглядом, и ухмылка Фердинанда показалась ему многозначительной. При тусклом освещении гирлянды цветов, украшавшие рога маски, вполне могли сойти за отслаивающиеся сгустки крови.

– Что? – переспросил он низким шепотом заговорщика. – Что такое?

– Устрой себе сердечный приступ, – прошептал эль торо.

И Норман последовал его совету. Он медленно зашагал по тротуару к тому месту, где стояла черно-белая полицейская машина, и частота его шагов уменьшалась по мере приближения к ней: все ближе, все медленнее, ближе, медленнее. Он следил за тем, чтобы его взгляд не отрывался от тротуара, наблюдая за автомобилем периферийным зрением. Они наверняка уже заметили его, даже если в машине сидят салаги – конечно, заметили, ведь это был единственный движущийся в тумане объект, – и он хотел, чтобы они увидели мужчину, глядящего себе под ноги, с опаской совершающего каждый шаг. Мужчину, который либо пьян, либо болен.

Правая рука его находилась под плащом и массировала левую сторону груди. Он чувствовал, как зажатый в руке нож для открывания писем прокалывает маленькие дырочки в рубашке. Приблизившись на достаточное, по его мнению, расстояние к цели, покачнулся – всего один раз, не очень сильно, но заметно – и остановился. Он стоял в тумане совершенно неподвижно, опустив голову и медленно считая в уме до пяти, не позволяя телу отклоняться больше чем на четверть дюйма в одну или другую сторону. К этому времени их первое впечатление – что перед ними мистер Пьяная Башка, неуверенно возвращающийся домой после возлияния в кабачке «Капля росы»

– должно уступить место другим предположениям. Но он обязан заставить их выйти из машины. Если ситуация того потребует, он сам направится к ним, но в этом случае они, скорее всего, прикончат его прежде, чем он что-то успеет сделать.

Он сделал еще три шага, но теперь не в сторону машины, а к ближайшему металлическому ограждению перед домом. Схватившись за холодный влажный металлический поручень, он замер, тяжело дыша, не поднимая головы, надеясь, что выглядит, как человек, которого схватил сердечный приступ, а не как человек, прячущий за отворотом плаща смертельное оружие.

В тот момент, когда Норман уже было решил, что допустил серьезную ошибку, дверцы полицейского автомобиля распахнулись. Он не увидел, а скорее услышал это, затем раздался звук, обрадовавший его еще больше; шаги спешащих к нему людей. «Эгей, Роки, к тебе в гости пожаловали копы!» – подумал он и рискнул бросить в их сторону короткий незаметный взгляд. Он должен был рискнуть, ему необходимо знать, далеко ли они находятся друг от друга. Если полицейские не рядом, ему придется инсценировать потерю сознания... и в этом состояла вся ирония. Когда он грохнется на тротуар «в беспамятстве», один из них наверняка бросится назад в машину, чтобы вызвать по рации бригаду скорой помощи.

Они представляли собой типичную патрульную пару, один ветеран и один салага, у которого молоко на губах не обсохло. Салага показался Норману слегка знакомым, как человек, которого мельком видел по телевизору. Впрочем, это не имеет значения. Они двигались рядом, почти плечо к плечу, а вот это уже очень важно. Это очень хорошо. Удобно.

– Сэр? – окликнул его тот, что слева, старший. – Сэр, вам нездоровится?

– Болит, черт бы его побрал, – выдавил Норман.

– Что болит? – По-прежнему старший. Наступил решающий момент, еще не момент нанесения главного удара, но уже близко. Старший коп в любую секунду может приказать напарнику, чтобы тот вызвал скорую помощь, и тогда все пропало, но время для удара еще не пришло, они слишком далеко, еще чуть-чуть, самую малость.