Маресьев

Во время этого судьбоносного вылета Маресьев сбил свой первый после возвращения в небо самолет. Это произошло 6 июля, на второй день после начала Курской битвы. Шестерка Ла-5 под командованием гвардии капитана Числова получила задачу встретить немецкие бомбардировщики, которые стремились нанести удар по передовым эшелонам советских войск. Завязался бой. Падает на землю один «Юнкерс», за ним другой. Остальные начинают уходить. Но из-за облаков выныривает новая группа. Числов вновь бросает истребители в атаку. Три Ju.87 находят свою погибель. Два из них сбивает Числов, один — Маресьев.

После возвращения на аэродром Числов, как вспоминал Маресьев, так ему сказал:

— С тобой в паре не пропадешь.

Для Маресьева эти слова были самой высокой оценкой. Ведь он на деле доказал, что может летать и сбивать самолеты врага.

Двенадцатого июля началось наступление войск Брянского фронта. На штабных картах это наступление значилось как операция «Кутузов». О торжественных событиях, происходивших в авиационных частях накануне перехода советских войск в контрнаступление, корпусная газета «Советский патриот» писала: «…12 июля в 05 час. 10 мин. утра на всех аэродромах базирования нашего корпуса были развернуты гвардейские знамена. В торжественный рассветный час, в утро перед боем, на краю аэродромов выстроились командиры, политработники, летчики, техники 32, 63, 64, 65, 66-го гвардейских и 160-го истребительных полков. Через полчаса они вылетят в бой, вступят в смертельную схватку с врагом. И в эти короткие минуты перед боем они собрались для того, чтоб перед священным шелком завоеванного кровью гвардейского Знамени, перед лицом Родины поклясться: лучше погибнуть в бою, чем вернуться из боя с позором!»

В 63-м полку гвардии подполковник Н. П. Иванов зачитал обращение Военного совета фронта к личному составу, затем обратился к летчикам:

— Гвардейцы! Наступил решающий час. Наша первоочередная задача — завоевать господство в воздухе на направлениях главного удара. Уверен, что вы будете драться с фашистской сволочью смело и решительно, не уроните гвардейского звания.

А вскоре поступила команда:

— По машинам!

Маресьев вылетел в составе группы Числова. В последующие дни комэск еще несколько раз брал с собой Маресьева на боевые задания. В небе под Орлом Маресьев и его товарищи вели схватку с асами истребительной авиации люфтваффе, имевших колоссальный опыт боев на советско-германском фронте, хотя и потрепанных в последние месяцы в боях под Сталинградом и на Кубани. Несмотря на это побеждать немецких асов советским летчикам было крайне сложно.

Кроме того, люфтваффе, стремясь завоевать господство в небе и тем самым обеспечить массированные удары по наступающим советским войскам, изменили тактику действий своих истребителей. Они стали применять так называемый способ расчистки воздуха. Большие группы немецких истребителей появлялись над полем боя за 5–10 минут до подхода бомбардировщиков, их целью являлось связать боем наших истребителей и увести их в сторону. Между тем наши летчики быстро раскрыли замысел врага — вступали в бой, но из заданного для прикрытия района не уходили.

«Мы стали сражаться с фашистами не только на равных, мы стали превосходить их во всех видах воздушной войны, — вспоминал Маресьев. — В боях мы начали смело применять вертикальный маневр. Если в первый период войны он в основном удавался немецким летчикам, которые часто им пользовались, то на наших новых истребителях вертикальный маневр получался лучше. Нашими летчиками впервые, еще в Сталинграде, был применен новый тактический прием „воздушная этажерка“. Мы им широко пользовались под Орлом. Истребители парами шли на разных высотах и лишали противника возможности вертикального маневра — на всех уровнях его встречал огонь».

Возвратившись с очередного вылета, Числов неожиданно ошарашил Маресьева:

— Хватит тебе летать ведомым, сам теперь можешь водить пару.

— А кто полетит ведомым? — тут же спросил Маресьев.

— Желающие найдутся, видят — не слепые, что ты летчик от Бога, — заключил комэск.

Летать с Маресьевым вызвался гвардии лейтенант Сергей Петров. Это решение своего однополчанина он воспринял как самую высокую награду. Теперь у нашего героя появилась возможность сполна оценить, что значит заслужить доверие идти в бой крыло в крыло. К слову сказать, Маресьев всегда считал доверие высочайшей наградой для человека, хотя она и не фиксируется в личном деле, нет на нее и орденской планки.

«Так вот, Петров доверился мне, — вспоминал Маресьев, — но я еще должен был доказать всем, в первую очередь — самому себе, что достоин этого доверия. Предстояло помочь Петрову преодолеть даже малейшее сомнение во мне, если оно у него оставалось».