Марфа Васильевна. Таинственная юродивая. Киевская ведьма

И дым отечества нам сладок и приятен!
Друзья! случалось ли когда вам, в час свободный,
С заветной старины пыль дряхлую стряхнуть,
И пробежать столбцы истории народной,
И в даль минувшую догадкой

заглянуть?He правда ль, что тогда душа в вас оживает.
И мысль за мыслию как водопад течет,
И сердце биться в вас сильнее начинает,
И светлая слеза на хартию падет?
Кто испытать умел подобные мгновенья,
Тот в жизни светлые минуты испытал;
Поверьте! счастлив – кто в тиши уединенья
Невзгоды за пером на время забывал!
Но тот, кто дни свои считает лишь балами,
Чья жизнь – купеческий приход, барыш, расход,
Кто весел лишь тогда, когда кутит с друзьями,
Друзья, мне жалок тот! друзья, мне жалок тот!
Богач баклуши бьет, а автор день, ночь пишет;
Тот любит светский шум, тот скромно жизнь ведет;
Один всю жизнь свою наукою лишь дышит,
Другой шампанским лишь и дышит и живет;
Напыщенный богач над авторством смеется,
И автор, по его, на чердаке живет;
Но пусть же обеднять и богачу придется:
Скорее автора – он с голоду умрет!..

Василий Потапов

Часть первая

Ты раскройся передо мною, старина-матушка, развернитесь, летописи минувших лет!..

В. П.

Дела давно минувших дней,

Преданье – старины глубокой…

А. С. Пушкин

Глава первая. Замыслы Годунова

Юродивая в тереме Годунова. – Тайное совещание. – Дьяк Михайло Битяговский. – Царевич, Богом спасаемый. – Яд не действует. – Страшный замысел.

Было около полудня. Боярин Борис Феодорович Годунов возвращался из дворца. Подошедши к своему дому, он набожно помолился на все стороны и уже начал взбираться на высокое крыльцо, как позади его раздался женский голос: «Здорово, боярин!» Годунов обернулся и увидал женщину лет сорока, высокого роста, с желтым, истомленным лицом и впалыми глазами, на устах которой блуждала какая-то неопределенная улыбка. Она была одета в черный поношенный сарафан, такого же цвета повязка покрывала ее голову; но в одежде ее была заметна особенная странность и небрежность.

– Здорово, боярин! – повторила она, подходя ближе к Борису. – Как живешь-можешь? Углицкие тебе кланяются…

– Здравствуй, Агафьюшка! – отвечал Годунов ласково и приподнявши шапку. – Давно ли из Углича?..

– Недавно, родимый, недавно! Почесь что только ввалилась в Москву, да и поспешила к благодетелю; весточка есть…

Борис подал знак, чтобы она молчала и следовала за ним. Вошедши в свой рабочий терем, Борис тщательно запер дверь и, опустившись в кресло, обитое малиновым бархатом, обратился к незнакомке, которая почтительно стояла перед ним.

– Теперь говори, Агафья, – сказал Годунов, склонивши голову на руку и облокотясь об стол, подле которого сидел, – теперь говори! А вперед будь осторожнее и не начинай на улице такой речи, которую должно вести за замком…

– Ладно, боярин, – отвечала Агафья, поклонившись. – Вперед будем учиться у твоей милости хитрости, уму и разуму, а на былом не взыщи: ведь мы, угличане, не вам, москвичам, чета; в нашу душу смотрись как в матушку Волгу, а в вашей, как в Неглинке, и ворон не увидит, как он черен… – Говоря эти слова, незнакомка значительно улыбнулась.

– Полно, Агафьюшка, говорить речи праздные, – молвил Годунов, – скажи лучше, что нового в Угличе?.. Что царевич?..

– Слава тебе господи, живет и здравствует! – отвечала Агафья.

– Стало быть, мое приказание не было исполнено? – спросил Борис снова, нахмуривши брови…

– А кто их ведает! Говорят, что трудились, да ведь ты то подумай, Федорыч, что Господь хранит всякого неповинного, а выше Бога, не взыщи, никто не будет, и влас с главы без воли Его не погибнет…

В это время кто-то сильно постучал в дверь. Борис вздрогнул, но, тотчас же оправившись от испуга, встал с своего места и, подошедши к двери и не отпирая, спросил вполголоса:

– Кто там?