Маргарита Бургундская

– Ничего. Это я так разговариваю с самим собой, чтобы прояснить мысли. Итак, если меня не подводит память, необходимо, как говорит мой хозяин Буридан, который учился на доктора каких-то там наук, вывести силлогизм, а именно: первым делом мы доказываем благородному графу де Валуа, что Буридан есть ни больше ни меньше как его собственный сын, после чего Валуа захочет избавиться от этого надоедливого сына. Я правильно все понял?

– Бигорн, – сказал Маленгр, – я всегда полагал, что твое место – в Сорбонне.

– Прекрасно. Отсюда вывод: мы отправляем Буридана adpatres[19]…

– И Валуа оплачивает заупокойную обедню! – расхохотался Маленгр. – Но это еще не все. Раз уж нам так благоприятствует случай, красавица Миртиль…

– Постой, – сказал Ланселот, – дай-ка я сам догадаюсь. Здесь возникает второй силлогизм, столь же занимательный, что и первый. Благородный граф де Валуа без ума от Миртиль, невесты Буридана. Он знает, что в этот час та, которую он любит, находится в руках его соперника. Мы устраняем соперника и возвращаем красну девицу принцу. Двойной удар. Стало быть, и двойная плата. Двойная служба: заупокойная и женитьба!

– До чего же ты проницателен! – воскликнул Маленгр. – Остается лишь, Ланселот, перейти к реализации этого плана. В том, что касается Миртиль, все уже сделано: она – во власти Жана Буридана. И Валуа это известно. Теперь нужно лишь сообщить этому достойному сеньору, что Буридан – не только его счастливый соперник, но также и опасный сын, существование которого представляет для него вечную опасность. А потом… только представь, каков будет наш триумф в тот день, когда мы возвратим ему Миртиль и скажем: «Монсеньор, а Буридан-то мертв!..»

– Иа!.. – принялся реветь Бигорн.

– Что? – растерялся Маленгр.

– Ничего. Это радость… Продолжай, мой славный товарищ.

– Так мы договорились?

– Optime![20] – как говорит доктор Шелье.

– Что ж, тогда я и Жийона сейчас же идем к Валуа! – сказал Маленгр, вставая. – Пойдем, Жийона. Бигорн поможет нам покинуть Двор чудес так, чтобы мы больше не встречались с карликами, слепыми, однорукими, безногими, великанами, горбунами…

– Секундочку, – холодно промолвила Жийона, которая так и не переставала разглядывать физиономию Ланселота Бигорна. – Что до меня, то я как-то отсюда уходить не хочу!

– Ха-ха! – проговорил Бигорн и тоже, в свою очередь, принялся изучать это загадочное лицо сидевшей напротив него женщины.

– С ума сошла, что ли? – вопросил Маленгр.

– Сошла или нет, но я остаюсь, – проговорила Жийона, делая ударение на каждом слове. – Да и как иначе? Я ведь люблю ее, эту малышку Миртиль! Не хочу, чтобы она потом плакала. Послушай, Маленгр, а нужно ли нам вообще богатство, добытое такой ценой?..

– Да она не в себе!.. – пробормотал Маленгр.

– Повторюсь: я не хочу участвовать в этом предательстве! – продолжала Жийона. – Бедный Буридан заслуживает жить – и жить счастливо! – с той, которую обожает! Да и вообще мне глубоко омерзителен этот граф де Валуа, который преследует своей ненавистью двух милых влюбленных, не просящих от мира ничего другого, как права любить друг друга…

«Хо-хо! – подумал Бигорн. – Да эта кумушка в разы опаснее этого презренного негодяя Маленгра! Экая бестия!.. Посмотрим, удастся ли мне с ней справиться?..»

– Не слушай ее, Бигорн! – вскричал Маленгр.

– Я знаю, что говорю! – продолжала Жийона. – Будь здесь сеньор Буридан, так бы ему и сказала: «Будьте начеку! Вас хотят убить. У вас хотят отнять Миртиль!..»

Маленгр посмотрел на Жийону с изумлением, а Бигорн пробормотал:

– Эта ведьма меня разгадала!.. Мои дорогие друзья, – промолвил он вслух, – я с огорчением – аж сердце кровью обливается! – вижу, что вы никак не можете прийти к согласию. Одна хочет остаться и спасти Буридана. Другой желает покинуть Двор чудес, чтобы бежать к прославленному графу де Валуа. Что делать?

– Пусть Жийона остается! – сказал Маленгр. – Я сделаю всё один… один, но с твоей помощью, Бигорн!

Ланселот печально покачал головой.

– Разве не ты мне говорил, что должен взять Жийону в жены? – спросил он.

– Да, но…

– Так вот: я никогда не осмелюсь вас разлучить. Всю жизнь потом буду терзаться угрызениями совести. Навек утрачу сон.

– К черту Жийону! – возопил Маленгр. – Я с ней развожусь!

– Невозможно, – сказал Бигорн. – Вы еще не женаты.

Бигорн направился к двери. Маленгр вцепился в его одежду.

– Нет-нет! – воскликнул Бигорн. – Не хочу иметь на своей совести расставание такой пары, как вы. Оставайтесь здесь оба. Когда придете к согласию, скажете!

И Бигорн, вырвавшись из отчаянного объятия Маленгра, выскочил за дверь.

Симон Маленгр услышал звук задвигаемых запоров и в ужасе осел на табурет. Он выходил из своего ступора лишь для того, чтобы вновь и вновь осыпать Жийону упреками и оскорблениями. Жийона, мрачная и задумчивая, позволила ему выговориться, а затем, когда он успокоился, проронила лишь одно слово:

– Придурок!..

– Да как ты смеешь!.. – возмутился Маленгр.