Маргарита и сотрудник КГБ

– старалась внушить себе Мария, чтобы хоть чуточку успокоиться. – Возможно, что руководство больницы хочет просто побеседовать со мной о дальнейшей судьбе дочери? Но зачем так срочно? Почему Маргарита не сообщила мне об этом сама? Нет, здесь что-то не то! – опять с тревогой подумала Мария. – Неужели с ней что-то случилось? Нет, этого не может, не должно быть! Она – вся моя радость, радость, которая даёт мне силы и надежду на будущее.

Нет, Маргарита, без тебя я не смогу жить на этом свете! Ты мне не только дочь, но и подруга, с которой я так часто делюсь своими радостями и горем”.

Мария вспомнила, как Маргарита, будучи трёх – или четырёхлетней девочкой, выразительно, по-детски сказала:

“Мамочка, ты моя самая любимая! Но папу я тоже очень люблю!”

“Ох, милая моя доченька, кто, кроме Бога, нашего Небесного Отца, сможет уберечь тебя! Только Он, наш Спаситель, способен на это”.

Мария подошла к двери и повернула ключ в замке, чтобы ей никто не помешал во время молитвы.

Во вторник в назначенное время в городскую больницу прибыла Мария Кран. Она пришла не одна, а вместе с Маргаритой, которая не меньше матери была удивлена приглашением старшей медсестры.

Валентина Яковлевна с волнением ждала своих гостей. Для неё эта предстоящая встреча являлась самым большим событием в жизни. Она готовилась этому часу уже давно, и вот, наконец, этот момент настал.

В больнице царил покой. Все уже поужинали, с тумбочек в палатах была убрана посуда. Только у некоторых тяжелобольных ещё задержались посетители, но они никому не мешали. Валентина Яковлевна пригласила Маргариту с матерью в палату к больному Чернову. С дежурной сестрой она договорилась, чтобы их не тревожили, а чтобы больной легче перенёс необычный визит, сделала ему дополнительный укол.

Когда Мария Кран и её дочь Маргарита уже сидели в палате, и больной Чернов с любопытством смотрел на своих посетителей, в палату вошла Валентина Яковлевна с большой свечкой в руках. Она поставила свечку на тумбочку, отодвинутую чуть в сторону от кровати больного, и, взяв свободный стул, села против гостей так, чтобы и больной её мог видеть.

– Уважаемые Мария Кран, Маргарита и Вы, товарищ Чернов, – начала Валентина Яковлевна и умолкла, чтобы найти в памяти подходящие слова. – Прежде всего, прошу поверить, что мне ужасно трудно рассказать вам всё то, что я скрывала в своём сердце до сегодняшнего дня.

Судьба, случай или сам Господь Бог всё так устроил, что мы с вами сегодня должны сделать очень важный шаг в своей жизни, это касается нас всех, но виновата во всём этом только я, – опять сделала паузу Валентина Яковлевна.

Она не могла говорить дальше, горло сдавил ком, и из её глаз покатились слёзы. В палате наступила жуткая тишина. Все с нетерпением ждали продолжения рассказа, ждали и понимали, что речь пойдёт об очень важном, как и предупредила старшая медсестра. Эти несколько секунд, пока она обрела снова дар речи, казались долгим и мучительным временем. Рассказчица вытерла слёзы и продолжила:

– Я неспроста принесла сюда эту свечку. Представьте себе, что этот маленький огонёк является символом или знаком того, что в этой палате, в нашей среде, присутствует сила Божья, и я верю и надеюсь, то Божий Дух поможет мне освободиться от тяжкого бремени греха. Повторяю, я очень виновата перед Богом и перед вами. А теперь слушайте внимательно, – сказала Валентина Яковлевна, поднявшись со своего места. Она подошла совсем близко к кровати больного Чернова и продолжила, глядя ему в глаза, – товарищ Чернов, сидящая здесь миловидная девушка, медсестра, которая за Вами ухаживает, Маргарита Кран, и есть Ваша родная дочь.

И опять полная тишина: Услышанное подействовало на слушателей, как объявление смертного приговора.

Больной приподнял голову и громко сказал:

– Этого не может быть!

Мария Кран побледнела и чуть не потеряла сознание. Маргарита это заметила и, подойдя к ней, нежно её обняла.

– Может, Павел Семёнович! – продолжала Валентина Яковлевна. – Я всё тщательно расследовала и никогда бы не стала говорить таких слов, если бы не имела точных сведений..

Мария Кран не выдержала и перебила медсестру:

– Неужели Вы, Валентина Яковлевна, думаете, что я не знаю отца моей дочери?! Ведь это глупо! Вы оскорбляете меня и больного Чернова, и это очень неприлично с Вашей стороны!

– Дорогие вы мои, – продолжала старшая медсестра,

– пожалуйста, выслушайте меня, я постараюсь всё объяснить и обещаю вам, что уже через четверть часа вы всё поймёте, тогда и судите меня. Я согласна понести любое наказание, потому что признаю себя виноватой.

А теперь, уважаемая Мария Кран, у меня к Вам такой вопрос: помните ли Вы, при каких обстоятельствах появился на свет Ваш ребёнок?

– Вы имеете в виду Маргариту?

– Ну, допустим, это пока не имеет значения, но очень важно другое.