Маргарита и сотрудник КГБ

В то время, двадцать лет тому назад, в родильном доме, где Вы лежали, работала молодая медсестра, и это была я. Вы, Мария Кран, поступили в родильное отделение почти одновременно с другой женщиной и лежали с ней в одной палате. И, как всегда бывает, женщины в таких случаях знакомятся и вступают в общий разговор.

Я была молода, ухаживала за вами, и мы очень скоро сдружились. Посмотрите на меня внимательно, Мария Кран, возможно, Вы узнаете меня. Лично я очень хорошо помню все подробности того времени, как и наш общий с вами разговор. Мы с вами тогда шутили и смеялись, пока ещё не наступили предродовые боли, и я по молодости спросила шутя:

“А кого бы Вы хотели иметь, Мария: мальчика или девочку?” Вы тогда ответили мне: “Ой, если бы это 14> зависело от нашего пожелания, то мы с мужем хотели бы девочку”.

“А Вы?” – спросила я у другой женщины. “Я очень мечтаю о сыне. Муж хочет, чтобы у нас был наследник, чтобы сохранилась его фамилия”. Тогда я, смеясь, сказала:

“Будем надеяться, что ваши пожелания исполнятся”. А теперь я вам признаюсь, что та, другая женщина, была Ваша жена, товарищ Чернов. Кажется, её звали Катей, к сожалению, она умерла. Так вот, когда настало время рожать. Вы, Мария Кран, из-за трудных родов, потеряли сознание, а когда пришли в себя. Ваш младенец уже лежал в детской палате. В то же самое время родила и супруга Чернова. И что вы думаете? Пол новорожденных не соответствовал вашим пожеланиям. Вы, Мария, тогда родили сына, а у Кати, супруги Чернова, была дочка.

– Что я слышу! Неужели это возможно? – со стоном вымолвила Мария и заплакала, опустив голову. Валентина Яковлевна продолжала:

– :И тогда я совершила самый большой грех в моей жизни: я переменила младенцев. Мне тогда казалось, что творила благородно, что Вы, Мария, будете счастливы, как и супруги Черновы, но, к большому сожалению, я не подумала о себе. Я тогда ещё не знала, как страшно тяжело нести в себе такой грех. Я обменяла не только детей, но и их судьбы. Они обрели других родителей, правильнее сказать, других воспитателей, от чего и вся их жизнь стала другой. Теперь я понимаю, что это ужасно и непростительно для меня, но это было, и это горькая правда.

– Что же это получается, – произнёс дрожащим голосом больной Чернов. – Выходит, что я вырастил и воспитал чужого ребёнка? Какой ужас! Но ещё намного страшнее то, что я лично терзал и мучил свою собственную дочь! Я лишил её настоящего детского счастья, и это в то время, когда чужие люди старались всеми силами и возможностями осчастливить её! Понимаете ли вы, присутствующие здесь люди, что мы наделали?!

Опять какие-то секунды в палате царила полная тишина.

На тумбочке, мигая огоньком, горела свечка, на кровати лежал тяжелобольной, недалеко от него сидело три человека. Все они были заняты одной проблемой. Никто из них не знал, как выбраться из очень трудного положения. Если бы в этот момент кто-либо зашёл в палату и увидел сидящих на стульях женщин, то, наверное, подумал бы, что кто-то умер, потому что все плакали. И, опять заговорила Валентина Яковлевна:

– Теперь вы знаете почти всё, и ещё раз повторяю, что я готова понести наказание, но если вам интересно выслушать меня до конца, тогда я продолжу этот грустный рассказ.

– Да, да, конечно, – промолвил Чернов. – Будет лучше, если мы узнаем эту историю до конца.

– :Тогда, видя ваши сияющие глаза, вашу радость и заботу о младенцах, я тоже чувствовала себя счастливой. Прошло время, и я постепенно стала забывать свой самовольный поступок, только изредка ещё возвращались мысли к этой истории. Но однажды, совсем недавно, я увидела у Маргариты Кран, моей доброй подруги, фотографию, заснятую тогда в роддоме. И я узнала, что Маргарита – та самая девочка, которую я тайно обменяла. Для меня это был страшный удар. Казалось, что всё произошло только вчера, и я почувствовала острую душевную боль. Я не знала, куда себя деть, как и где найти облегчение и избавление от невыносимой тяжести совершённого мной преступления. Я поехала к себе домой, закрылась на ключ и впервые в жизни стала на колени для молитвы.

Только один Бог знает, сколько слёз я пролила в тот вечер, и только Он был способен облегчить мою душу. Тогда же я приняла решение всё рассказать вам, родителям этих двоих детей, которые сегодня уже взрослые люди. Я понимаю, что причинила вам огромное горе, но поверьте, что и мне очень и очень нелегко всё это рассказывать.

Я прошу прощения и в то же время понимаю, как трудно вам простить меня.

Пусть Всевышний Бог меня накажет. Мне трудно и больно, но я рада, что обрела веру в Иисуса Христа. Он

– наш общий Спаситель, Он пролил свою кровь за мои грехи, и я Ему очень благодарна. Я верю, что Он меня простит, и готова опуститься на колени перед вами и просить, чтобы и вы, Мария Кран, Маргарита и Павел Семёнович, простили мне мой необдуманный поступок. Бог свидетель тому, что я с вами искренна!