Маргарита Валуа: Прелестная ювелирша. Любовница короля Наваррского

Нанси взяла ключ от комнаты Рауля, заперла свою комнату и ушла. По дороге она успела несколько справиться со своим волнением. Приходилось защищать друга ее обожаемой госпожи от грозивших ему со всех сторон опасностей!

Герцог был несколько неприятно поражен появлением Нанси. Хотя он сам послал за ней Рауля, но ему почему-то казалось, что придет не камеристка, а сама госпожа. Но Нанси в первых же словах сообщила ему, что принцесса ничего не знает о его прибытии в Париж и появлении в Лувре, да и нельзя ей никак сообщить об этом теперь.

— Как нельзя? — вскрикнул герцог. — А я так рассчитывал повидаться с нею!

— Но, ваше высочество, это совершенно невозможно…

— Да почему?

— Потому что королева сейчас у принцессы…

— Но она выйдет от нее когда-нибудь!

— Не ранее завтрашнего утра… Дело в том, что королеву в последнее время стали одолевать видения, и она боится спать одна. Поэтому ее величеству стелют постель в комнате принцессы…

Нанси лгала с самозабвением, но герцог даже не вдумывался в правдоподобие ее слов: его сердце острой болью пронизывала мысль, что не придется повидать ту, ради свидания с которой он так рисковал!

— Но неужели ни сегодня, ни завтра мне не удастся увидеть ее! — воскликнул он.

— О, завтра другое дело, — ответила Нанси, которой было важно спровадить герцога. — Завтра я постараюсь как-нибудь устроить это. Но теперь, бога ради, уходите поскорее, ваше высочество! Ведь достаточно, чтобы вас встретил кто-нибудь, как поднимется страшная тревога. Теперь, ввиду брака принцессы с принцем Наваррским, ее высочество так стерегут, что, узнай кто-нибудь о вашем присутствии здесь, и принцессу посадят за семь замков в какую-нибудь башню. Неужели вы хотите ее несчастья?

Этот аргумент подействовал; герцог, не боявшийся за свою жизнь, испугался, как бы не причинить страдания любимой девушке. Он натянул колпак на голову и сказал:

— Ну, хорошо, я пойду, но черт меня побери, если в этом костюме кто-нибудь узнает во мне герцога Гиза!

— Этим не следует даже и рисковать, — рассудительно ответила Нанси. — Пойдемте, я провожу вас потерной, где стоит преданный часовой. Достаточно три раза кашлянуть, и часовой делается глухим и немым!

Нанси провела герцога к потерне и с облегчением перевела дух, когда Гиз скрылся из виду.

Выйдя из потерны, Генрих задумчиво направился берегом реки. Не успел он пройти несколько шагов, как на него наткнулся какой-то закутанный в плащ субъект.

— Невежа! — крикнул герцог, забыв, что он в неподходящем для подобного окрика костюме.

Но окликнутый насмешливо сказал:

— Я был уверен, что встречу ваше высочество по выходе из Лувра, а потому вот уже добрых четверть часа поджидаю вас!

— Рене! — крикнул герцог.

— Да, ваше высочество, он самый. Но как нехорошо с вашей стороны до такой степени не доверять мне! Вы убежали от меня через окно, тогда как я более, чем когда-либо, предан вам!

— Но ты запер меня!

— Да, для безопасности.

— Ну, я знаю, что ты не задумаешься продать меня за грош, да и не меня одного, а кого угодно…

— Ваше высочество, я пробыл целый час у королевы-матери, и пусть меня Бог поразит вот на этом самом месте, если я обмолвился хоть словом о пребывании вашего высочества в Париже!

— А, так ты был у королевы-матери! Значит, ты видел и принцессу Маргариту тоже?

— Нет, принцессы я не видал, но…

— Постой, милый друг, как же ты мог не видать Маргариты, раз королева ночует теперь у дочери?

— Да кто вам рассказал такую ерунду?

— Нанси.

— Нанси — дура, которая позволила себе посмеяться над вашим высочеством!

— Рене!

— Да посмотрите сами вот на те окна. Видите, как сквозь ставни льются полоски света? Вы сами должны знать, что эти окна принадлежат к апартаментам королевы-матери. Так почему же они освещены, если королева не находится у себя?

— Но что же все это значит, Рене?

— Это значит, что другой человек вытеснил из сердца принцессы ваш образ!

— Ты лжешь! Я убью тебя, подлый клеветник!

— А между тем такой человек существует на самом деле! Каждый вечер он прокрадывается к принцессе и уходит от нее лишь после двенадцати…

— Так покажи мне его! Скажи, кто это! — крикнул герцог, дико вращая глазами и хватаясь за пояс, где должна бы висеть шпага.

— Вот, ваше высочество, наденьте мою шляпу и плащ и прицепите себе мою шпагу…

— Давай!

— Затем идите туда: видите, там светится слабый огонек? Это — кабачок Маликана. Там сидит ваш соперник. Его зовут сир де Коарасс!

Герцог схватил шляпу и шпагу и бросился к кабачку.

«Этот человек заплатит мне своей жизнью!» — думал он.

XXVII

Генрих и Ноэ занимались воркованием — первый с Саррой, второй — с Миеттой, когда в дверь кабачка кто-то сильно постучал. По характеру стука можно было сразу понять, что это стучит не какой-либо запоздавший пьяница, а человек, сознающий за собой право стучать во всякое время. И Ноэ встал, чтобы открыть дверь.

В комнату вошел бледный человек с горящим взором. Он остановился посредине зала, посмотрел на обоих молодых людей, на Сарру, которую он принял за мальчика, и на Миетту. Затем он сказал:

— Господа, кто из вас сир де Коарасс?