Маргиналы и маргиналии

Должен сказать честно, как друг: в твоих работах заметны неизбежные следы торопливости. Много стилистических огрехов – хотя с языком у нас у всех трудности. Хуже другое: столько сомнительных скачков логики! Иногда мне даже трудно бывает поспевать за твоей мыслью. Или, может быть, ты гений, а я так интеллектуально отстал, что не способен понять твои идеи? Это, конечно, шутка. Но если говорить всерьез, то жаль, что ты не даешь мне свои статьи на предварительное прочтение. Я был бы только рад, несмотря на занятость, привнести свою критическую лепту, как делал когда-то, когда ты был первокурсником. Ты, конечно, помнишь, что я был в те годы звездой: публикации в студенческом журнале, диплом с отличием. Иногда даже и сейчас перечитываю свою дипломную и удивляюсь – как много я тогда предвосхитил в общих чертах. Нельзя отрицать, что я помог формированию и становлению твоего научного «я».

Твой искренний друг В.

Дорогой Александр!

Совершенно не понимаю – что смешного в выражении «формирование и становление твоего научного “я”»?..

Неужели лучше писать письма несерьезным, ерническим стилем? Неужели достойнее твои панибратские шуточки, амикошонство, вульгаризмы, чуть ли не уличный жаргон? Ведь мы не последние люди в научном мире, следует вести себя и выражаться соответственно. Наша переписка может стать в будущем ценным источником для исследования истории науки.

Твой В.

Дорогой Саша!

Ты мне редко отвечаешь, а я вот постоянно интересуюсь твоей жизнью. До меня доходят слухи, из которых можно заключить, что ты много времени разбазариваешь на бесчисленные знакомства и романтические похождения. И зачем тебе понадобились эти популярные лекции по телевизору, кому нужен этот цирк?

Работай, работай! Не разменивайся на мелочи. Помни, что я всегда рад тебе помочь, как помогал неоднократно. Если хочешь – замолвлю за тебя словечко тому же Бену или моим друзьям, у которых дом на океане. Я и сам буду рад поводу возобновить знакомство с этими очаровательными людьми.

Не следует ли нам наконец встретиться? Выпьем, хоть и задним числом, на брудершафт.

Твой В.

Дорогой Саша!

Оказывается, ты побывал в наших местах. Жаль, что не нашел времени встретиться. Хотя, по доходившим до меня слухам, приезжал ты не один… Прости, если скажу несколько слов о сугубо личном, но ведь мы старые друзья. Неужели и вправду ты завел интимные отношения с сотрудницей своей лаборатории? Ведь ты должен знать, как здесь на это смотрят! Твоя научная карьера погибнет, если эта дама решит побежать в отдел кадров с жалобой на сексуальные домогательства. Неужели ты готов пожертвовать наукой ради прихоти или, хуже того, похоти, ради дешевой славы ловеласа?

Мне начинает казаться, что вообще слава, известность в любой форме, в любой области для тебя чрезмерно важны. Фотогеничная внешность, или, как тут любят говорить, харизма, хороша на экране телевизора или для завоевания дамских сердец, но какое отношение это имеет к серьезной исследовательской работе?

Твой В.

Уважаемый Александр!

Уже два года, как Вы перестали отвечать на мои письма.

Причины этого я не вполне понимаю, но догадываюсь, что соотечественники, с которыми Вас когда-то связывали тонкие душевные нити, Вам больше не дороги и неинтересны. Интеллектуальные дискуссии, задушевные беседы, в которых проходила практически вся наша жизнь, перестали быть Вам важны. И не хочется теперь, став «знаменитостью», «звездой», вспоминать тех, с кем вместе начинали, кому многим обязаны…

Ты приехал растерянный, без средств и связей. Я помогал тебе. Ты крайне нуждался, и я тебе обеспечил скромный заработок, познакомил с Беном. Я был искренним другом. Во многом – твоим ментором. Не в этом ли и состоит мой грех?

Рассказывают, что вы с Беном и его юной женой ездили в Швейцарию кататься на лыжах. А тебе не жалко несчастную Барбару? Ведь ты причастен к разрушению этой семьи. Зато теперь Бен пишет о тебе книгу!

Слышал, что и ты женился. Я искренне рад. А я вот как раз недавно развелся и чувствую большое облегчение. Могу целиком отдавать себя науке. Но в твоем случае, я понимаю, брак был необходим – по крайней мере, пронесло, не уволили за аморалку. До сих пор не могу понять, как ты мог рисковать научной карьерой, заводя романы в собственной лаборатории.

Твой В.

Дорогой Александр!

Узнал наконец адрес Вашей электронной почты и пишу после долгого перерыва. Боюсь, что и на это послание не будет ответа, несмотря на усовершенствованные средства коммуникации. Но я не люблю терять старых друзей, особенно таких, в чьей жизни принимал большое участие. А ведь их остается все меньше и меньше… Вы – единственный, с кем удалось сохранить контакт все эти годы.

На ответ мало рассчитываю, просто хочу все же сказать: я за Вас рад, искренне рад! Уж каким образом Вы стали директором института – для меня неважно, не хочу даже знать, как это произошло. Есть вещи, в которых я никогда не участвовал, есть стиль поведения, который мне непонятен. Многие в наше время считают беспредельные амбиции чуть ли не самым великим талантом.