Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Желавшие выехать на учебу молодые люди подвергались «фильтрации» со стороны спецорганов, в результате чего некоторые становились «невыездными». Прием в техникумы или училища мог быть сорван посылкой из комендатур «волчьих» характеристик типа «Директору Барнаульского педучилища… ставлю Вас в известность, что Жебров А.В. и Ефимович В.Д. как родители, а так же и сами настроены враждебно к Сов[етской] власти и так же в поселке занимались разложением среди молодежи и надсмешкой над той молодежью[,] которая участвовала в общественных кружках, что считаю нецелесообразно допускать для обучения в Вашем педучилище, так как тоже будут заниматься разложением среди учащихся Вашего педучилища. Уч[астковый] комендант Беликов. 23/VIII–37 г.»[1288] Вполне понятно, что эти подростки в педучилище приняты не были.

Выезд на учебу за пределы того края (области), где находились комендатуры, не допускался. 20 июня 1938 г. ученицы седьмого и девятого классов В. Балахнина и Е. Антонова, чьи родители отбывали спецпоселение в Тулинском совхозе № 2 НКВД в пригороде Новосибирска, направили письмо «любимому вождю всего народа И.В. Сталину». Они писали: «Мы, ученицы, желаем быть садоводами, но к дальнейшему продолжению своего образования не имеем средств, так как наши родители спецпереселенцы и уже больные. Они[,] за неимением средств, отказываются нас учить. Мы так же на равне с другими людьми нашей замечательной счастливой родины желаем быть полезными в деле социалистического строительства. Мы желаем быть пока в учениках у какого-нибудь садовода, где бы мы могли научиться садоводству и получить стипендию для существования». Письмо школьниц вернулось на рассмотрение в Новосибирск. В октябре руководство Отдела мест заключения (ОМЗ) УНКВД дало указание коменданту Тулинской комендатуры: «Разъясните, что учиться можно только в пределах нашей области»[1289]. В декабре 1938 г. Валентина Балахнина поступила на курсы бухгалтеров Новосибирской областной конторы Промбанка.

Не все молодые люди вели себя как пассивные просители. Василий Мелузов, отбывавший ссылку с родителями в Колыванской комендатуре, по окончании седьмого класса (неполная средняя школа) с лета 1939 по лето 1940 г. боролся за свое право на продолжение образования. Компрометировавшим его фактом был только побег в 13-летнем возрасте, из которого он вернулся через несколько месяцев. 23 июля 1939 г. Василий направил письмо участковому коменданту, которое здесь приводится в сокращении: «Тов. Комендант, я Вас спрошу об одном, а именно о том, что имеем ли мы право на дальнейшее образование, то есть на право учиться в техникумах Новосибирской области, хотя бы в г. Томске?

Я проживаю в Сельбинской пос[елковой] комендатуре, окончил Березовскую н[еполную] с[реднюю] школу в 1939 г., 15 июня. Мне очень хотелось быть связистом, и я подал заявление в Новосибирский техникум связи, через комендатуру, конечно. Мне из комендатуры документы вернули обратно. Но 25 июля я послал заявление в Томский лесотехнический техникум, тоже через комендатуру, но вот уже прошел месяц, а мне нет никакого извещения!

К 10 августа я должен явиться на испытания, но, по-видимому, Вы мои документы с целью задержали, чтобы больше не получать образования. Но ведь статья 121-я Конституции (Основного закона) СССР говорит прямо, что граждане СССР имеют право на образование. Для проживающих в ко[мендату]ре выходит не так! Быть может, я чего недопонимаю, так разъясните мне. И еще в мае месяце я посылал Вам письмо, а так же, когда посылал документы, то просил Вас ответить, но Вы ничего не сообщили. Это тоже не к лицу советскому работнику, работающему на ответственном посту! Надежда Константиновна Крупская не столько писем получала, да на все, на все письма отвечала…»[1290] 19 августа В. Мелузов был вызван в поселковую комендатуру, где его ознакомили с решением: «Ваше заявление по вопросу выезда в г. Томск [для] поступления на учебу в лесотехнический техникум – рассмотрено[,] и решено в разрешении выезда отказать. Все документы получены обратно». Поскольку от заявителя требовалась расписка о получении возвращенных ему документов (свидетельство об окончании семилетки и др.), то он, видимо вполне осознанно, написал: «Получил сполна»[1291]

.

Поведение

Поведение спецпереселенцев в местах нового их расселения зависело от многих объективных и субъективных факторов. Среди них центральное место занимала политика органов власти в конкретных формах ее реализации на практике, она обусловливала реакцию спецпереселенцев на действия власти, степень адаптации к новым условиям среды. Существовали факторы, определявшие и корректировавшие динамику взаимодействия спецпереселенцев с местным, коренным населением. Был также круг факторов, от которых зависели поведенческие отношения внутри самой спецпереселенческой массы.