Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Характеристики поведения спецпереселенцев, дававшиеся Долгих, заслуживают внимания как своего рода экспертные оценки, хотя им нельзя безусловно доверять. Чекисты работали в рамках достаточно жестких директивных установок. Согласно центральной, спецпереселенцев следовало разделять на три категории: лояльные – колеблющиеся – враги. Индикатором лояльности спецпереселенцев к власти становилось их восстановление в гражданских (избирательных) правах. Долгих сообщал, что до принятия Конституции 1936 г. в комендатурах Западной Сибири в правах было восстановлено 11 916 хозяйств (семей), в которых состояло 57 088 чел.[1296]

Поскольку на начало 1938 г. в 510 поселках региона проживало 50 596 семей (200 782 чел.), то доля восстановленных в правах составила около 23 % расселенных семей и 28 % от общей численности спецпереселенцев[1297]

(несовпадение данного показателя по семьям и людям обусловлено наличием на поселениях некоторого числа т. н. одиночек, бессемейных, а также тем, что часть молодежи восстанавливалась в правах индивидуально и это не влекло за собой автоматического восстановления в правах их родителей). Таким образом, политической благонадежностью в оценках чекистов обладала примерно четверть от общей численности спецпереселенцев. Среди этой категории более узкую и привилегированную группу составляли те, кого относили к ударникам на производстве. Таковых в 1937 г. насчитывалось около 9 тыс. чел. С учетом доли трудоспособного населения (по данным 1932 г., примерно в 50 % от общей численности) ударники составляли до 9 % от численности данной группы[1298]

. Отмеченное не противоречит приводимым Долгих весной 1932 г. сведениям о том, что группа «твердо осевших» спецпереселенцев равняется примерно 40 %. Чекист исходил из процента кооперирования спецпереселенцев (38) на этот период времени. Нет оснований считать эти данные не отражавшими реальное поведение репрессированных крестьян, поскольку до конца 1931 г. сами директивные органы с осторожностью воспринимали распространение формы производственного кооперирования на хозяйственную деятельность высланных «кулаков». Осенью 1932 г. в переписке с краевым земельным управлением Долгих утверждал, что не следует форсировать втягивание спецпереселенцев в неуставные артели, допуская сохранение в комендатурах индивидуальных хозяйств[1299]

.

Последующий быстрый рост кооперирования среди спецпереселенцев (в 1937 г. цифра достигла почти 87 %) свидетельствует прежде всего о том, что репрессированные крестьяне приняли продиктованные им государством принципы и условия хозяйствования. Но процент кооперирования в комендатурах сельскохозяйственного профиля значительно отличался от показателя в целом в советской колхозной деревне (93 % на 1937 г.). В спецпоселках сохранялся слой крестьян, занимавшихся неземледельческими промыслами, извозом, как и примерно такая же часть местного старожильческого населения. В этом состояла региональная специфика традиционной структуры занятости сельского населения северной части Западной Сибири, не связанная с «непримиримостью» к советской власти.