Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Предположительно, последняя была присоединена к категории лиц, лишенных прав по судебным приговорам, а часть «кулаков» — к торговцам. Это свидетельствует о несовершенстве учета в частях т. о.

Из всех выявленных статистических документов только одна группа отчетов позволяет наиболее детально проанализировать социальный состав частей т. о., — представленные в ЦУТО НКПС весной — летом 1932 г. сводные «Сведения на тылоополченцев…» по отдельным батальонам[100]. Имеются сведения о тылоополченцах 13 из 17 существовавших тогда батальонов т. о. НКПС. Всего в «Сведениях…» учтено 5923 чел., что составляет около 70 % от общего числа тылоополченцев НКПС на начало лета 1932 г. При анализе сведений по этим батальонам выявлено, что большинство тылоополченцев (3382 чел., или 57,1 %) оказалось лишенным избирательных прав как иждивенцы «кулаков». Собственно «кулаков» в этих батальонах было всего 133 чел. (2,3 %). Затем идут иждивенцы торговцев (782 чел., или 13,2 %) и сами торговцы (287 чел., или 4,8 %), иждивенцы служителей религиозных культов (427 чел., или 7,2 %) и сами служители (253 чел., или 4,3 %), иждивенцы «эксплуататоров наемного труда» (238 чел., или 4 %) и сами «эксплуататоры» (43 чел., или 0,7 %). Среди тылоополченцев было также 4,1 % лишенных избирательных прав по суду, 0,6 % «религиозников», 0,5 % иждивенцев бывших служащих полиции, по 0,3 % административно-высланных и иждивенцев граждан, служивших в белой армии и «участвовавших в бандах».

Таким образом, иждивенцев (прежде всего, детей) «кулаков», торговцев, служителей религиозных культов и т. п. насчитывалось 82,3 %, в то время как самих лишенных избирательных прав по этим признакам всего 12,2 %. По национальности среди учтенных большинство (60,7 %) составляли русские, 19,4 % — украинцы, 4,7 — татары, 4,4 — белорусы, 3 — немцы, 2,2 % — поляки. Другие национальности составляли менее 1 % каждая.

В отчетных документах последующих лет периодически встречаются сведения из отдельных частей, подтверждающие указанные выше тенденции. Так, в январе 1935 г. в 32-м батальоне т. о. (Урал) из 646 тылоополченцев иждивенцами «кулаков» был 561 чел. (86,8 %), собственно «кулаками» — 22 (3,4 %), иждивенцами торговцев — 19 (2,9 %), торговцем — 1 (0,15 %), иждивенцами служителей религиозных культов — 14 (2,2 %), сыном кустаря — 1 (0,15 %), сыновьями «белобандитов» — 4 (0,6 %), лишенными прав по суду — 24 чел. (3,7 %). Русских в батальоне было 91,2 %[101]. В 14-й отдельной роте т. о. (Омск) в июне 1935 г. из 216 тылоополченцев 76,85 % были членами семей «лишенцев», 11,1 % — «кулаками». Русские среди них составляли 82 %, украинцы — 8,3 %[102].

С переходом т. о. в ведение НКВМ в отчетных докладах начальника УТО ГУ РККА тылоополченцы по признакам зачисления стали подразделяться на четыре категории: лишенные избирательных прав по Конституции, по суду, сосланные и высланные в административном порядке, «религиозники». По состоянию на 1 января 1935 г., представителей первой категории было 91,1 % от общего состава т. о., второй — 5,1, третьей — 3,4, четвертой категории — 0,4 %; по состоянию на 1 января 1936 г. — 93, 5,6, 1,1 и 0,3 % соответственно[103].

Сведений о национальном составе в отчетных докладах УТО не имеется вовсе, хотя из инспекций такие данные в Центр подавались. Так, по отчету ИТО Сибирского военного округа (СибВО) за 1935 г., из 2407 тылоополченцев русских насчитывалось 2080 чел. (86,4 %), украинцев — 147 (6,1 %), мордвы — 38 (1,6 %), татар — 35 (1,4 %), казахов — 28 (1,2 %), немцев — 27 (1,1 %), прочих — 52 чел. (2,2 %)[104]. Данных об образовании тылоополченцев в формализованных отчетных документах УТО не имеется. Следовательно, можно сделать вывод о том, что этот вопрос для руководства УТО практического значения не имел.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что социальный и национальный состав частей на протяжении всего существования т. о. значительно не изменялся. Что касается источников пополнения частей т. о., то, несмотря на пестроту существовавших и применявшихся социально учетных групп и их «размытый» характер, очевидно, что в их основе лежал дискриминационный признак наказания за социальное происхождение или положение родителей. Вполне логично поэтому, что со временем военное ведомство встало на путь более формализованного учета, при котором причиной зачисления в т. о. служило лишение избирательных прав, а не та или иная социальная маркировка.