Марго Мертц всё уладит

Три дня! Три дня я убила на то, чтобы облазить аккаунты Криса, его матери, всех прочих родственников, их друзей и знакомых в надежде, что кто-нибудь из них писал про первую собаку.

У Криса сменились три питомца. Нынешнего питбуля звали Роджер, до него жил золотистый ретривер Коби. А перед этим – еще одна собака. Она мелькала на детских фотографиях, но, как НИ СТРАННО, У НЕЕ НЕ БЫЛО КЛИЧКИ! Иначе почему никто не назвал ее по имени? Ни разу! Однажды мать Криса написала под фотографией: «Жил-был мальчик, и у него была собака по кличке… Ой! Нет! Как же его звали?»

Словами не передать, в каком я была бешенстве. До выпускного бала оставалось всего два дня, и если я не выясню кличку, то на операции «Две подруги Мертц»[117] можно ставить крест. Дурацкий вопрос сведет на нет всю проделанную работу. А еще надо встретиться с Келси и окончательно обсудить с ними план; договориться с Сэмми, когда тот за мной заедет, и хоть немного вздремнуть накануне выпускного, потому что я уже походила на зомби.

Получается, что пароль от аккаунта и последние четыре цифры социальной карты я нашла легко, а какую-то дебильную собачью кличку – не могу? Чем больше я искала, тем сильнее убеждалась, что в интернете ее вообще не будет. Жаль, нет единой базы домашних питомцев или государственного реестра животных с обязательной регистрацией. (А хотелось бы!)

– Мисс Мертц? Вы с нами?

На меня внимательно глядел мистер Темз. Все ученики в классе – тоже.

Черт.

Я сидела на обществознании. Обычно я не сплю на уроках[118], но иногда мыслями могу уйти так глубоко в себя, что не замечаю ничего вокруг и забываю, где я. Порой из-за этого я попадаю в неловкие ситуации.

Мистер Темз, судя по всему, задал какой-то вопрос и по моему ошарашенному взгляду «Где я?» понял, что я его не слушала. У меня и без того на целых семь баллов скатились оценки по его предмету с тех пор, как я взялась за дело «Шлюшек Рузвельта». Учитель ехидно ухмыльнулся: мол, попалась.

Не дождетесь!

На вопрос я ответила не менее ехидным выпадом:

– Я в корне не согласна с тем, что вы сказали!

– Вы не согласны с тем, что покупка Луизианы пошла на пользу нашей стране?

Если честно, мне плевать и на саму Луизиану, и на ее великие цели. Однако мистер Темз бесил меня своей привычкой загонять в тупик каверзными вопросами, поэтому я ответила эмоциональным спичем:

– Вы о том, что покупка Луизианы позволила вдвое увеличить площадь страны, обойдясь в сущие гроши – по три цента за акр? Допустим, так оно и было. Но мы купили ее у Наполеона. Как можно пойти на сделку с тираном? Это недемократично! А во-вторых, долг! Сумма оказалась выше, чем государство могло позволить себе в тот момент, и в результате мы годами испытывали финансовый кризис. И, в-третьих, я не верю, что люди на законных основаниях могут владеть землей. Поэтому сделка идет вразрез с моими этическими принципами!

Я выдвигала все возможные аргументы подряд. Выступала и коммунистом-хиппи, и финансистом-консерватором, причем в одной и той же фразе. (Это я еще умолчала про массовое переселение коренных народов как прямое следствие колониальной экспансии – сей довод приберегла напоследок эдакой вишенкой на торте.) В общем, своей эскападой я дала Темзу понять, что внимательно его слушаю (хотя на самом деле это совсем не так).

– Ладно. Не знал, что вы ярый консерватор, мисс Мертц, – буркнул тот и повернулся спиной к классу, продолжая лекцию про Льюиса и Кларка.[119]

Я вернулась к своим невеселым мыслям.

Должно ведь быть очевидное решение. Может, спросить у самого Криса. «Эй, Крис, как дела? Классная рубашка! У тебя в детстве была собака?» Что, если впрямь попробовать? Но нет… Наши редкие встречи неизбежно завершаются стычками и конфликтами, поскольку мы друг друга ненавидим. Может, попросить кого-нибудь еще? Подослать к нему знакомых? Хотя нет, лучше держать от него девушек подальше!

Мистер Темз сунул мне под нос какой-то листочек. Очередной опрос. Сколько можно! Я хрустнула костяшками пальцев, заставляя себя отвлечься от мыслей и ответить на шесть дурацких вопросов про явное предначертание[120] (причем строго по учебнику, на девяносто девять процентов написанному белыми авторами).

И вдруг поняла, что решение моей проблемы с Крисом Хайнцем лежит на поверхности!

Надо организовать опрос по всей школе. (Нам часто дают на уроках всякие анкеты или викторины. Видимо, с той целью, чтобы хоть немного нас занять.) Если положить листы с заданиями в ящики учителей, подписав, что это для школьного самоуправления или какого-нибудь клуба, их обязательно раздадут ученикам.

Дождавшись звонка, я побежала в компьютерный класс и составила опрос. Решила, что его будет проводить «Общество дружбы имени Рузвельта». (Никакого «Общества дружбы» не существует, но учителя, увидев приставку «имени Рузвельта», проверять не станут.) Я придумала четыре бессмысленных вопроса, чтобы спрятать за ними нужный:

1. Как часто за последний год вы участвовали в школьных спортивных состязаниях? 0, 1–5, 5–10, 10–20, >20

2. Есть ли у вас друзья в старших классах?

3. «Скиттлз» или «M&M’S»?