Марьяжник

Симаков отпер секретер, и в руках у него появилась инкрустированная золотом шкатулка с дуэльным оружием. Гораздо более богатая и в некотором роде более помпезная, нежели та, что покоилась на каминной полке у поручика Рытвиненко. Держа шкатулку двумя руками, капитан вернулся к столу. Поставил ее рядом со Звонаревым. Раскрыл. Выудил один из пистолетов. Рукоятки оружия были инкрустированы позолотой, повторяя тот же рисунок, что и на самой шкатулке.

– Я не смогу, Василий, – Звонарев вроде бы совершенно неосознанно вынул из шкатулки второй пистолет. – Меня не будет вечером в городе. Да и не понимаю я, если честно, ничего в этих дуэлях. Равно как и в самом оружии.

Словно в подтверждение его слов пистолет выскользнул из пальцев Степана и с глухим стуком упал на пол. У самого основания рукоятки откололся кусок позолоты. Звонарев стушевался и нагнулся за оброненным оружием.

– Прошу прощения…

– Ничего страшного, – небрежно взмахнул рукой Симаков. – Это пустяки, право. Пистолеты фамильные, но далеко уже не новые. Я использовал это оружие на подобных дуэлях несметное число раз.

– Охотно верю.

Звонарев с чрезвычайной осторожностью положил пистолет на стол. Симаков, прищурив один глаз, сначала проверил боеготовность того пистолета, который держал в руках, а затем и оброненного Степаном. По его решительному кивку можно было догадаться, что осмотр оружия полностью удовлетворил капитана.

– Я незамедлительно отправлю кого-нибудь с запиской к Лагутину. Он будет моим секундантом сегодня. Если понадобится второй, он сам его отыщет. И тогда… – Симаков налил еще вина себе и гостю. Очередная бутылка опустела. – Тогда я буду готов принять тех, кто явится от Рытвиненко. Спасибо, Степан.

Звонарев лишь пожал плечами.

– Подожди секунду.

Симаков развернулся и вышел из комнаты с целью составить, а затем и отправить надлежащего содержания записку. Звонарев остался один. Лицо его закаменело. Он вновь потянулся к шкатулке и достал из нее один пистолет. Тот самый, на котором образовался скол. Движения Степана были четкими и уверенными. Сейчас никто бы не смог сказать, что этот человек не умеет обращаться с огнестрельным оружием. Звонарев прекрасно знал, что и как следует делать. Он знал также и то, что перед дуэлью секунданты непременно будут проверять оружие еще раз. А возможно, и не единожды. Та же самая проверка последует и по окончании дуэли, каким бы ни был ее исход. Но никому (Звонарев знал это наверняка) не удастся обнаружить результата его нынешних действий. В отличие от этих дилетантов, невзирая на всю их браваду, Степан знал любой пистолет и принцип его действия как свои пять пальцев. Для него оружие было гораздо больше, чем просто оружие…

Симаков воротился к тому моменту, когда его гость уже завершил с нужным пистолетом все необходимые манипуляции. Обе фамильные гордости капитана, как и прежде, уютно покоились в раскрытой шкатулке.

– Отправил? – с участием поинтересовался Звонарев.

– Отправил. Лагутин приедет, максимум, через час. С ним будет еще кто-то. Либо Вилинберг, либо Арсеньев. Я не могу этого знать сейчас. Выпьем еще?

– Охотно.

Симаков захлопнул шкатулку, сдвинул ее в сторону, а затем достал откуда-то из-под стола новую бутылку вина. Лихо сорвал пробку зубами, обнаружил, что и у него, и у Звонарева налито еще с прошлого раза, и наливать пока не стал. Призывно поднял стакан.

– За предстоящую дуэль! – с пафосом провозгласил он. – И за то, что по ее завершении одним идиотом станет меньше. Я не знаю, что так взбесило поручика Рытвиненко и толкнуло его на столь отчаянный шаг, но, клянусь, сегодня вечером он будет убит. Мною. Лизу жаль… Но ведь это не я был зачинщиком, верно?

– Совершенно верно, – согласно кивнул Звонарев.

Они выпили, Симаков разлил еще, но Степан отказался и стал откланиваться:

– Не могу более задерживаться, Василий. Дела.

Симаков, впрочем, и не очень настаивал. Звонарев ушел. До предполагаемой семичасовой дуэли оставалась еще уйма времени. Более пяти часов. Степан планировал провести их с пользой в одном из петербуржских публичных домов, где он за последние пять месяцев стал едва ли не самым постоянным клиентом. В женском обществе со всеми вытекающими из этого последствиями Звонарев находил для себя некоторую разрядку. Так было и сегодня…

А в половине седьмого он вновь вернулся к дому Симакова. Однако заходить не стал. Остался сидеть в нанятой на весь вечер пролетке и наблюдать за домом с противоположной стороны улицы. Степан не опасался быть замеченным. В наклеенных рыжих усах и такого же цвета бороде узнать его не представлялось возможным. Звонарев походил скорее на зажиточного купчишку среднего пошиба, чем на человека, не один год прожившего за границей…