Марид Одран

Пятнадцатью минутами позже я почувствовал, что вертолет снижается. Посмотрел в окошечко и увидел, что мы уже не движемся вперед, а висим над красновато-бурыми барханами, что тянутся во все стороны до самого горизонта. Вертолет протяжно зажужжал, над люком загорелся Зеленый свет. Папа коснулся моей руки, но я не мог объяснить ему, что происходит.

Второй пилот отстегнул ремень безопасности и выбрался из кресла. Осторожно прошел через грузовое отделение к нашей скамье.

— Прилетели, — сказал он.

Что значит «прилетели»? Тут один песок. Ни деревца, ни даже кустика!

Второму пилоту было на это наплевать.

— Я знаю лишь то, что мы должны выкинуть вас здесь, в землях Байт Табити.

— Что такое Байт Табити?

Второй пилот хитро ухмыльнулся.

— Это племя бадави, — сказал он. — Остальные племена зовут их леопардами пустыни.

«Да, ты прав», — подумал я.

— И что сделают с нами эти Байт Табити?

— Ну, не думаю, что они примут вас как давно потерянных братьев. Советую установить с ними добрые отношения.

Мне все это не нравилось, но что я мог поделать?

— Значит, вы просто собираетесь посадить вертолет и выбросить нас в пустыне?

— Нет, — покачал головой второй пилот. — Мы не будем садиться. У вертолета нет песчаных фильтров. — Он потянул рычаг и открыл люк.

— Но мы же в двадцати футах над землей! — вскричал я.

— Ну, это можно исправить, — сказал второй пилот.

Он поднял ногу и выпихнул меня наружу. Я упал на теплый песок, пытаясь сгруппироваться в момент удара. К счастью, я не переломал себе ног. Вертолет поднимал сильный ветер, бросая песок мне в лицо. Я едва мог дышать. Я попытался использовать кафию по назначению — чтобы прикрыть ею нос и рот от искусственной песчаной бури. Прежде чем я успел обернуться, я увидел, как пилот выталкивает из люка Фридландер-Бея. Я сделал все, что мог, чтобы смягчить Папе падение. Он тоже ушибся не слишком сильно.

— Это убийство! — крикнул я, перекрывая шум вертолета. — Мы здесь не выживем!

Пилот развел руками.

— Байт Табити на подходе. Можете полежать здесь до их появления.

Он сбросил нам пару больших фляг. Затем захлопнул крышку люка. Мгновением позже вертолет сделал круг по восходящей и полетел назад.

Мы с Папой остались в одиночестве посреди Аравийской пустыни. Я поднял фляги и встряхнул их. Они обнадеживающе булькнули. Интересно, на сколько дней нам этого хватит? Я подошел к Фридландер-Бею. Он сидел под горячим утренним солнцем и потирал плечо.

— Я могу идти, племянник мой, — сказал он, предвосхищая мой вопрос.

— Думаю, тогда нам следует идти, о шейх, — сказал я. У меня не было ни малейшего понятия насчет того, что делать дальше. Я не знал, где мы и куда нам направиться.

— Давай сначала помолимся Аллаху, чтобы он указал нам путь, — сказал он.

Почему бы и нет? Папа решил, что мы сейчас в чрезвычайной ситуации, потому нам не следует тратить нашу драгоценную воду для омовения перед молитвой. В такой ситуации разрешено использовать чистый песок. А его было в избытке. Он снял свои башмаки, я — сандалии, и мы были готовы приблизиться к Аллаху, как предписывает благородный Коран.

Он определил направление по восходящему солнцу и повернулся лицом к Мекке. Я расположился с ним рядом, и мы повторили привычные стихи молитвы. Когда мы закончили, Папа вдобавок прочел стих из второй суры Корана, включающий строки: «И на того, кто нападает на вас, нападайте так же, как он».

— Хвала Аллаху, владыке миров! — прошептал я.

— Велик Аллах! — ответил Папа.

Теперь пришло время подумать, как нам выжить.

— Думаю, нам нужно как следует все обмозговать.

— Размышления — не для пустыни, — сказал Папа. — Мы не сможем надумать себе ни еды, ни воды, ни защиты.

— Вода у нас есть, — сказал я, протягивая ему одну из фляг.

Он открыл ее и отхлебнул глоток, затем закрыл флягу и повесил ее через плечо.

— У нас есть немного воды. Остается подумать, хватит ли ее.

— Я слышал, под землей есть вода, даже в самых сухих пустынях.

Думаю, я говорил это только для того, чтобы поддержать его дух. Его или свой. Папа рассмеялся:

— Ты вспоминаешь сказки, которые тебе рассказывала твоя мать: о храбром принце, который заблудился в песках, и об источнике сладкой воды, которая начинает бить из подножия горы, у которой он стоит. В этой жизни такого не случается, мой дорогой. Твоя наивная вера не выведет нас из этого гиблого места.

Я понимал, что он прав. Может, в молодости он имел опыт выживания в пустыне? Папа никогда не говорил о своей молодости. Я решил, что в любом случае следует положиться на его мудрость. Я понял, что если заткнусь на некоторое время, то, может быть, останусь жив. Может, заодно и научусь чему. Это тоже не помешает.

— Что нам делать дальше, о шейх? — спросил я.

Он смахнул рукавом пот со лба и огляделся.

— Мы где-то в южной части Аравийской пустыни, — сказал он. — В Руб-аль-Хали.

Пустая четверть. Это меня не обнадежило.

— Где тут ближайший город? — спросил я.

Папа коротко улыбнулся мне: