Мария

Мария посмотрела Виктору прямо в глаза и тихо произнесла:

– Мое имя Смерть.

– Прости, Маша, я не понимаю… – У Виктора кружилась голова.

– Мое имя Смерть, – повторила Мария.

– Что… кто?..

– Смерть…

– Я никак не…

– Я говорила тебе про поцелуй, способный соединить нас с тобой навечно. О том, что приму тебя к себе… я приняла. Это все моя вина. Не нужно было меня целовать. И мне не нужно было. Я не смогла совладать. Не знаю, почему так? Я не сама… Я… У меня нет сердца, чувств…

– Но…

– Я Смерть.

– Маша…

– Я не хочу, чтобы ты страдал, поэтому дай мне свою руку. – Мария снова села на колени перед Виктором и обхватила его руку. – Теперь мы с тобой вместе навечно. Навечно. Но если я решу…

Мария примолкла, опустив голову.

– Что? Что ты решишь?

– Ты оставляешь здесь все, оставляешь родителей, друзей, дом… но, если…

– Что, Маша? Что если?

– Я не могу говорить это здесь, милый. – Слезы не останавливались.

– Любимая?

– В вечности, любимый… вечность все объединяет. И там… если мы там…

– Маша, я ничего не понимаю! Что ты решишь?..

– Витя, закрой глаза.

Виктор послушно закрыл глаза.

– Все будет хорошо, мой милый.

Мария просидела рядом с телом Виктора до полудня, стоя на коленях и держа его за обе руки.

– Что ты намереваешься делать? – спросил Артур Карлович.

– Я отправлю его на дорогу. В коридор, – осипшим голосом произнесла Мария, поднимаясь и подходя к шкатулке с картами. Она извлекла когда-то меченную ею карту и перевернула ее. Это был Валет червей. У Марии навернулись слезы.

– Так можно?

– Что? – переспросила Мария.

– Отправить его на дорогу? – повторил вопрос Артур Карлович.

– Я так сделаю.

– Как знаешь.

– И о своем сердце там не беспокойся, Витя. Я его вылечила. Ты можешь… если хочешь, если захочешь… Витя, там ты все узнаешь.

Мария поднялась с колен, наклонилась и поцеловала Виктора в губы.

– Прощай…

– Эпилог –

Шины автомобиля продолжали мерно шуршать по ровной дороге, конца которой в полной темноте видно не было. Обозримая часть пути ограничивалась светом дальних фар.

– Начинает светать тут неожиданно, так, что ты не беспокойся, но будь готов к тому, что обязательно какая-то большая птица нырнет перед капотом, – сказал Генрих, одной рукой держась за руль, другой прикуривая сигарету. – Даже не знаю, чья история занятнее. Хотя, нечто подобное я подозревал, блуждая здесь.

– Извини, я так и не понял до конца, где это здесь? И где ты блуждал? И как ты попал сюда? Также…

– Боюсь, мы уже утомили друг друга рассказами об одной и той же женщине, так что если я заведу сейчас песню о своих приключениях здесь, ты выскочишь из машины. Еще успеем, пока будем искать…

– А что мы будем искать, и как? – спросил Виктор.

– А что ты хочешь найти, или кого? Марию?

– Да, – грустно ответил Виктор.

– Что ж, может, и найдешь. Я бы вот тоже с ней встретился.

– Мы можем встретить ее одновременно? – удивился Виктор.

– Нет, конечно. Хотя, честно говоря, я этого не знаю. Вечность тем и прекрасна, или, наоборот, не знаю, считать это подарком или невыносимой ношей. В одном мире, скажем так, ты ее любил, и как я понял, она тебя, что до сих пор не укладывается у меня в голове. В другом мире люблю ее я. Это разные женщины, смутно вспоминающие о таких редких для них явлениях. Вернее, для нее. И пусть это была одна земля, любовь, она как вечность, бесконечна и необъяснима.

– Что-то ты меня запутал, – признался Виктор.

– А ты думаешь за мгновение можно понять и узнать, что такое смерть? Да этого никто не знает. Возможно, только, таким как мы это дано.

Виктор задумался. Он отчетливо вспомнил последние мгновения, проведенные с Марией, и ему стало нестерпимо больно.

– Кажется, светает! – воскликнул Генрих. – Держись, сейчас появится эта чертова птица. Вот она, я же говорил!

В это мгновение Виктор увидел, как перед самым капотом автомобиля спланировала огромная черная птица и тут же взмыла вверх.

Взору его предстала бескрайняя степь и ровная прямая дорога, уходящая вдаль к горизонту. Небо было ужасно скучного серого цвета. Солнца будто бы и не было вовсе. Серое небо, серая степь.

Какое-то время они ехали, не говоря ни слова, сосредоточив взгляд на шоссе. Только шум двигателя, да шуршание шин. Минут через десять на горизонте, прямо в том месте, куда упиралось шоссе, показалась черная точка и начала стремительно увеличиваться. И, то ли расстояние сжалось каким-то образом, то ли скорость движения автомобиля увеличилось до невероятного значения, оставаясь неизменным для водителя, но через несколько секунд точка превратилась в высокий черный замок,

Шоссе упиралось прямо в центр стены, стены совершенно голой: никаких ворот, дверей, вообще, никаких признаков входа не было видно, словно стену взяли, да поставили поперек дороги.

Генрих остановил машину.

– Что будем делать? – спросил Виктор

– Выходим, – скомандовал Генрих.

Они вышли из машины и, не сговариваясь, направились к левому краю стены. Дойдя до конца, они завернули за угол и увидели, что с этой стороны замок имел в точности такую же стену, что и с фронта.

В воздухе стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь отдаленным плеском волн.