Мария Антуанетта

Утром, а вставал он рано, император отправился во дворец; там в Мраморном дворике его ждал аббат Вермон, дабы проводить к королеве. Встреча была необычайно трогательной, брат с сестрой обнялись, а потом долго молчали, любуясь друг другом. Иосиф восхищался красотой сестры; он помнил ее угловатым подростком, а теперь перед ним предстала молодая женщина с величественной осанкой и ослепительно белой кожей. «Если бы она не приходилась мне сестрой, я бы без колебаний женился на ней, дабы обрести столь прекрасную спутницу жизни», — скажет он. Затем королева увела брата в дальние покои, и там они два часа беседовали наедине. Похоже, Мария Антуанетта рассказала брату обо всем: о пристрастии к игре и странной супружеской жизни, о мечтах о ребенке. Затем они вместе направились к королю, и тот тепло принял шурина. Все шесть недель визита Иосиф завтракал и ужинал с сестрой и королем, гулял с ними по прекрасному Версальскому парку, упрекал сестру за пристрастие к румянам и высоким перьям. «Черт побери, сударыня, ваша голова слишком легкомысленна, чтобы носить корону!» — однажды, не удержавшись, воскликнул он. Мария Антуанетта повела его в салон мадам де Гемене, где шла игра, после чего Иосиф заявил, что двор превратился в притон и, если они не сумеют остановиться, «революция будет беспощадна». Вспомнил ли он впоследствии свои слова, оказавшиеся пророческими?

Иосиф не ставил себе больших целей политического характера, он лишь намеревался оценить перспективы альянса. Общество графа Фалькенштейна встретило восторженно, почти как Бенджамина Франклина, год назад прибывшего из Америки просить помощи для инсургентов. С тех пор борьба Американских Штатов за независимость стала одной из основных тем дискуссий в обществе: ее рьяно обсуждали и монархисты, и сторонники английской парламентской системы, и дерзкие поклонники «Общественного договора» Руссо, выступавшие за республику. Графа Фалькенштейна также спросили, поддерживает ли он повстанцев, выступивших против власти английского короля. «Мое ремесло обязывает меня быть роялистом», — шутливо отвечал император. Если верить мадам Кампан, королева «никогда не скрывала своего неприятия войны в Америке… где слова “король” и “королева” были ненавистны». Однако для многих знатных молодых людей, уверовавших в идеалы просветителей, паразитический образ жизни придворной знати стал скучен и неприемлем; бегство в Америку сражаться против Англии, извечного соперника Франции, казалось им наилучшим выходом.

Для французской монархии главным событием визита Иосифа стала его беседа с Людовиком XVI, но не как с королем, а как с мужем сестры, ибо разговор шел в основном об интимных проблемах Людовика. Насколько откровенным он был? Мерси утверждал, что король чистосердечно поведал императору о своих неудачах. Однако замкнутый характер его величества не предполагал, что он способен разоткровенничаться с человеком, которого видел впервые. Тем не менее говорят, что именно Иосиф склонил Людовика к небольшой операции, о необходимости которой задолго до визита говорил доктор Лассон и которой король очень боялся. Хотя многие историки полагают, что операция не состоялась, ибо, судя по дневнику Людовика, он не прекращал ездить на охоту; в случае же операции, пусть даже небольшой, ему пришлось бы на время отказаться от любимого занятия.