Мария Антуанетта

Эрцгерцог Леопольд в письме Иосифу II писал: «Только во Франции кардинал-епископ и королевский датарий может быть безбожником и развратником, которого позволительно арестовать за подделку писем, мошенничество и обман. Что ж, по крайней мере, случай сей весьма поучителен». Председатель парламента поручил своим судьям начать допросы и очные ставки, а те в свою очередь попросили разрешения допросить королеву. Возмущенный король запретил присылать судейских чиновников к Марии Антуанетте, однако, чтобы не раздражать парламент, от ее имени пообещал, что она свои показания представит в письменном виде. Он уже сожалел, что не прислушался к Верженну и пошел на поводу у королевы, но процесс был запущен. «Необходимо решительным образом покончить с интригой этого жалкого субъекта, гнусно скомпрометировавшего королеву; чтобы обелить себя, он не придумал ничего лучшего, как обнародовать свою связь с авантюристкой самого низкого пошиба», — запоздало негодовал Людовик в письме Верженну. По совету адвоката Раймона де Сеза, того самого, кто станет защищать на революционном суде Людовика XVI, Мария Антуанетта составила письменные показания, подчеркнув, что ничего не знала о проделках кардинала, а Ла Мотт в глаза не видела. К сожалению, отчет сей пропал, среди сохранившихся материалов процесса его нет. Не сохранились в архивах Вены и заметки Мерси, изложившего Иосифу II свои мысли по поводу дела: «Процесс кардинала Рогана возбудил множество интриг с целью спасти оного кардинала. Граф де Верженн и хранитель печатей подозреваются в сочувствии кардиналу. Но председатель парламента (Этьен Франсуа д' Ал игр. — Е. М.)

к их мнению не прислушивается. По его просьбе я написал свои соображения <…> полагаю необходимым сложить к стопам Вашего Императорского Величества эту небольшую записку, ибо она касается его августейшей сестры».

«Кардинал сознался, что приобрел от моего имени и с помощью документа, на котором стояла подпись, кою он посчитал моею, бриллиантовое ожерелье стоимостью в 1,6 миллиона ливров. Однако он утверждает, что был обманут некой мадам Валуа де Ла Мотт. Эта интриганка самого низкого пошиба никогда не была принята при дворе, и я в глаза ее не видела. Вот уже два дня как она содержится в Бастилии, и, хотя после первого допроса признает, что часто виделась с кардиналом, свою причастность к продаже ожерелья упорно отрицает. Надобно подчеркнуть, что договор о продаже написан рукой кардинала, а рядом с каждой его статьей выведено “одобрено”, но уже иной рукой, той, что внизу поставила подпись “Мария Антуанетта Французская”… подпись нисколько не похожа на мою, к тому же я никогда не подписывалась “Французская”. Это очень странная история, и здесь все почитают ее таковой, ибо невозможно предположить, что я могла доверить секретное поручение кардиналу», — писала Мария Антуанетта брату-императору спустя неделю после ареста Рогана.