Мария-Эстелла, или Призраки из прошлого

В итоге машину вели они оба по очереди, Лодовико спал на заднем сиденье, а Карло рядом с ним без умолку болтал всю дорогу. Так и доехали.

Анна подхватила сумку Элоизы.

— Эла, пошли. Ужинать где будешь — в столовой или у себя?

— Кстати, об ужине, — вклинился Марни. — Анна, нам бы ужин в «сигму» на всех. Элоиза, вас тоже ждем.

— Зачем? — спросила она. — Выходные же закончились?

— Но жизнь-то продолжается. Нужно обсудить все, что мы видели и слышали. И ваши замечания, Элоиза, могут оказаться очень ценными для нас. Через час в «сигме», идет? Я зайду за вами?

— Спасибо, я помню дорогу и не заблужусь, — она вежливо кивнула и вместе с Анной отправилась к лифту.

— Видишь, что умные люди говорят? Выходные закончились, пошли пахать, — мрачно хмыкнул Лодовико и пошел к другому лифту.

— Но жизнь-то правда продолжается, — догнал его Карло.

А Марни улыбался.

* 23 *

Через час Элоиза пришла в «сигму». Ввиду воскресного летнего вечера во дворце было в целом пустынно — в основном, у всех были какие-то еще не оконченные дела или приключения. Поэтому она никого не встретила по дороге.

Легкомысленные кружева и ленты, а также романтичные косы остались в выходных. Сейчас она была одета в светлые джинсы и светлую же блузку, волосы собраны в стандартный строгий узел.

Начиная с послеобеденной пятницы, ее размеренная жизнь вдруг опять понеслась куда-то кувырком. Это было нетипично. Сколько лет она не выходила из себя? Как долго внутри спала ненависть? Она и не подозревала, что так отреагирует на обычное, в общем, дело — ну, подумаешь, пришел человек, начал приставать. Отправить его подальше, да и всё, что это на нее нашло? Для нее никогда не было проблемой держать себя в руках, это у Линни вечно что в голове, то и на языке, да на таком, что лучше не попадаться лишний раз. В общем, это было странно, это было непривычно. Это было… это было вдохновляюще.

Тормоза сломались настолько, что она даже и не подумала отказывать Марни, когда ночью он пришел к ней со своим недвусмысленным предложением. Согласилась и не пожалела. Ни капельки. Рядом с ним все проблемы, внутренние и внешние, просто растаяли. Как дым на ветру. Как утренний туман под солнцем. Как лужи после дождя. Оказывается, бывают люди, которые разгоняют всё лишнее просто одним своим присутствием. Нет, она знает одного такого, это дядюшка Жан, но, во-первых, он дядюшка, а во-вторых, Себастьен лучше. И вообще, если уволиться, то есть если Шарль ее все-таки уволит, то, может быть…

Нет. Не может быть. Мимолетное удовольствие не стоит человеческой жизни, нисколько. Сейчас уже что было, то и было, Лодовико и Карло сохранят тайну.

В общем, все было хорошо, но теперь нужно как-то вернуть жизнь в прежние берега. Сейчас, сегодня. А завтра — в зависимости от того, как повернется разговор с Шарлем, там и решим.

Она криво улыбнулась своему отражению в зеркале и пошла в «сигму».

В «сигме» ждали только ее, и стоило ей сесть, как разговор начался параллельно с ужином.

Послушали запись разговора с Джанни Кьянти, поулыбались на том моменте, когда Элоиза спросила его, почему он не хочет рассказать правду.

— Итак, что у нас есть: свидетельство очевидца о том, что искомый человек был убит и тело его спрятано, — начал Марни. — Осталось проверить, и если все так, то вопрос решен.

— Он говорил правду. У вас есть возможность проверить его слова и поискать в том месте, которое он указал? — спросила Элоиза.

— Да. Есть люди, которые это для нас сделают сегодня же или завтра.

Дальше мужчины обсуждали как раз этих людей — кто с кем переговорит и о чем попросит. Договорились, доели-допили, а потом Карло и Лодовико как-то незаметно исчезли, Элоиза не поняла, как это получилось. Но как только она это обнаружила, то собралась уходить.

— Спасибо вам, монсеньор, — она поднялась и попыталась пойти к двери, но он молниеносно оказался рядом и взял ее за руку.

— Элоиза, вы уверены, что хотите уйти?

— Да, Себастьен. Именно так — я хочу уйти.

— Зачем? Что вам мешает остаться?

— Выходные закончились, как вы очень точно заметили.

— Но жизнь ведь продолжается?

— Несомненно. И завтра утром мне нужно поговорить с его высокопреосвященством… обо всем.

— А сейчас сидеть у себя и думать всякое, вместо того, чтобы… ну хотя бы спать?

— Отчего же? Именно что спать. Ваша терапия была очень действенной. Я больше не переживаю, — улыбнулась она.

— Позвольте уточнить — вы хотите спать в одиночку?

— В этом доме — да. Мне не нужны сплетни, они мешают работать. Вам, думаю, тоже.

— И всё? Дело только в этом?

— Нет, не только. Ряд моих проблем всегда со мной. Себастьен, я вас очень прошу — не заставляйте меня жалеть об этих двух ночах. Они были замечательны, но в палаццо д‘Эпиналь я продолжать не готова. Вы не при чём, с вами все отлично. Ну да я уже говорила об этом, хватит, — она смотрела прямо на него, но выходило как-то мрачно и задумчиво.

— Давайте, я вас хотя бы провожу, — сказал обескураженный Себастьен.

— Не нужно. Вам ли не знать, сколько в этих стенах камер.

— Хорошо, как скажете, — помрачнел он. — Но я обязательно что-нибудь придумаю, ясно вам?

— То есть?