Мария Кюри

Около шести часов вечера Мари спускается к причалу и, искупавшись, входит в "Виноградник" через никогда не запирающуюся дверь. У большого окна с видом на бухту сидит в кресле очень старая, очень умная, очень красивая женщина - мадам Марилье. Она живет в самом доме и с этого места каждый вечер караулит возвращение мореплавателей. Мари ждет вместе с ней, когда на побледневшем море всплывут позолоченные закатом паруса "Шиповника". Высадившись, группа путешественников поднимается по тропинке. Вот Ирен с Евой в дешевых платьицах. У обеих загорелые руки, а в волосах - красные садовые гвоздики, которые Шарль Сеньобос по установившейся традиции преподносит им перед выходом в море; глаза блестят от упоения прогулкой в устье Трие или же на остров Модез, где низкая трава так и манит поиграть в утомительные "бары". Все, даже семидесятилетний Капитан, принимают участие в этой игре, где уже ни докторский диплом, ни Нобелевская премия не играют никакой роли. Ученые - хорошие бегуны сохраняют свой престиж. Менее подвижные вынуждены сносить пренебрежительное отношение судьи, а при обмене пленными с ними обращаются, как с толпой рабов.

Этот образ жизни детей и дикарей, живущих полуголыми в воде и на ветру, заразит позднее все слои общества - и самых имущих и самых простых людей. Но в эти послевоенные годы такой образ жизни подвергался злобной критике. Опередив моду лет на пятнадцать, мы открыли прелесть жизни на море, прелесть плавания, солнечных ванн, лагерных стоянок на безлюдных островах. Нам знакома выдержанная нагота спортсменов, и мы мало думаем о своих нарядах: купальный костюм, сто раз чиненный, матросская блуза, две пары сандалий, два-три ситцевых доморощенных платья - вот и весь наш гардероб. В эпоху упадка Ларкуеста, наводненного "филистерами" и - о ужас! - лишенного поэзии, с трескучим шумом моторных лодок, на сцену явится кокетство...

* * *

После обеда мадам Кюри, укутанная в пушистую пелерину пятнадцатилетней, а то и двадцатилетней давности, прогуливается широкими шагами, взяв под руки обеих дочерей. Три силуэта спускаются по чуть заметным в темноте тропинкам к "Винограднику". В большой комнате собрались в третий раз ларкуестийцы. За круглым столом играют в "буквы". Мари принадлежит к числу наиболее способных составлять сложные слова из картонных букв, извлекаемых из мешочка. Все оспаривают друг у друга такую партнершу, как мадам Кюри.

Остальные колонисты, усевшись вокруг керосиновой лампы, читают или играют в шахматы.

В торжественные дни актеры-любители, они же авторы, исполняют перед "шикарной" публикой шарады, забавные песенки, обозрения, в которых прославляются героические события сезона: бурное состязание между двумя соперничающими лодками; чреватая опасностями передвижка огромной скалы, мешающей причалу, - операция большого размаха, успешно проведенная сверхревностными исполнителями; позорные злодеяния восточного ветра; трагикомическое кораблекрушение; преступления призрачного барсука, обвиняемого в периодических опустошительных набегах на виноградник.

Как передать единственное в своем роде чарующее впечатление от света, песен, ребяческого смеха, чудесной тишины, свободы и непринужденности товарищеских отношений между младшими и старшими поколениями! Эта жизнь почти без событий, в которой один день похож на другой, оставила у Мари Кюри и ее дочерей самые драгоценные воспоминания. Несмотря на простоту всего окружающего, она всегда мне будет представляться последним словом роскоши. Ни один миллиардер ни на одном пляже не мог бы получить столько удовольствий, острых, утонченных, неповторимых, сколько их получали прозорливые спортсмены Сорбонны в этом уголке Бретани. А так как местом для этих похождений служила только очаровательная деревушка, а таких много, то, несомненно, вся заслуга в достижении блестящего результата принадлежит ученым, которые здесь собирались каждый год.

Читатель - я много раз задавала себе такой вопрос - не прервете ли вы чтение этой биографической книги, прошептав с ироничной улыбкой: "Боже мой, что за славные люди!.. Сколько прямодушия, сочувствия, доверия!"

Ну что ж, да... Эта повесть изобилует "положительными героями". Но я ничего не могу поделать: они существовали и были такими, какими я пытаюсь их изобразить. Все спутники жизни Мари. Начиная с тех, кто знал ее со дня рождения, и кончая друзьями ее последних дней, предоставили бы нашим романистам, любящим мрачные тона, бедный материал для анализа. Странные эти ни на что не похожие семейства Склодовских и Кюри, где нет непонимания между родителями и детьми, где всеми руководит любовь, где не подслушивают под дверьми, где не мечтают ни о предательстве, ни о наследствах, никого не убивают и где все совершенно честны! Странная среда - эти университетские кружки, французский и польский: несовершенные, как все человеческие сообщества, но преданные одному идеалу, не испорченному ни горечью, ни вероломством.