Мария Кюри

В дымке солнечного дня показывается стройный, смелый, восхитительный Нью-Йорк. Миссис Мелони предупреждает Мари, что ее поджидают журналисты, фотографы и кинооператоры. Огромная толпа на пристани ждет прибытия ученой. Любопытные шли пять часов пешком, чтобы увидеть ту, которую заголовки в газетах называют "благодетельницей человеческого рода". Виднеются батальоны девочек-скаутов и студенток, делегация от трехсот тысяч женщин, машущих красными и белыми розами; это представительницы польских организаций в США. Яркие цвета флагов - американских, французских и польских - реют над тысячами тесно сомкнутых плеч и устремленных на мадам Кюри лиц.

Мари поместили в кресле на верхней палубе "Олимпика". С нее сняли шляпу и взяли у нее из рук саквояж. Повелительные возгласы фотографов: "Глядите сюда, мадам Кюри! Поверните голову направо!.. Приподнимите голову! Глядите сюда! Сюда! Сюда!" - заглушают беспрестанное щелканье сорока фото- и киноаппаратов, наставленных грозным полукругом на изумленное и усталое лицо Мари...

* * *

Ирен и Ева несут службу телохранителей в течение нескольких горячих, утомительных недель. Переезды в специальном вагоне, обеды на пятьсот персон, восторженные приветствия толпы и набеги репортеров не могли дать двум юным дочерям ясное представление о Соединенных Штатах. Чтобы почувствовать всю прелесть огромной страны, нужно располагать большей свободой и спокойствием. "Бюро путешествий Барнума" тоже не могло дать многого для познания Америки. Зато оно вполне определенно раскрыло им значение их матери...

Отчаянные усилия мадам Кюри держаться в тени имели некоторый успех во Франции: Мари удалось убедить своих соотечественников и даже своих близких в том, что личность выдающегося ученого сама по себе не имеет значения. С прибытием Мари в Нью-Йорк завеса падает, истина обнаруживается. Ирен и Ева вдруг узнают, что представляет собой для всего мира эта стушевавшаяся женщина, близ которой они все время жили.

Каждая речь, каждая встреча, каждая газетная статья несет одну и ту же весть. Еще до знакомства с мадам Кюри американцы сделали ее предметом преклонения, выдвинули ее в первый ряд великих современников. Теперь же, в ее присутствии, тысячи людей покорены "скромным очарованием усталой гостьи", поражены, как громом, этой "робкой женщиной небольшого роста", "бедно одетой ученой".

В квартире миссис Мелони, где все заставлено цветами (один садовод, излеченный от рака радием, два месяца выращивал великолепные розы с целью подарить их Мари), состоялся "военный совет", на котором была разработана программа путешествия. Все города, все школы, все университеты Америки приглашают к себе мадам Кюри. Ей предназначены десятки медалей, почетные звания, докторские степени.

- Вы, конечно, привезли с собой ваше университетское облачение, предназначенное для торжеств? - спрашивает миссис Мелони. - На таких торжествах без него не обойтись.

Наивная улыбка Мари вызывает общую растерянность. Мари не привезла одеяния по той простой причине, что его у нее никогда не было. Профессора Сорбонны обязаны иметь фрак. Но мадам Кюри, единственный профессор-женщина, предоставляла мужчинам удовольствие заказывать себе парадную одежду.

Спешно вызванный портной наскоро шьет из черной материи величественное одеяние с бархатными отворотами, поверх которого будет накидываться яркая мантия, соответствующая докторским званиям. На примерках Мари сердится, уверяет, что рукава неудобны, материя слишком тяжела, а главное, шелк раздражает ее несчастные пальцы, поврежденные радием.

Наконец 13 мая все готово. После завтрака у миссис Мелони и после короткой поездки в Нью-Йорк мадам Кюри, миссис Мелони, Ирен и Ева отправляются в путешествие, напоминающее полет метеора.

* * *

Девочки в белых платьях стоят шпалерами на залитых солнцем дорогах, тысячи девочек бегут по луговинам встречать автомобиль с мадам Кюри, девушки машут цветами и знаменами, кричат "виват!" и поют хором... Вот ослепительные видения первых дней путешествия, посвященных женским колледжам Смита, Вассара, Брин Маура, Маунт-Холиока. Хорошая, очень хорошая мысль - приручить Мари Кюри прежде всего общением с восторженной молодежью, со студентками, похожими на нее самое! Через неделю делегатки от тех же школ идут процессией в "Карнеги-холл", в Нью-Йорке, во время колоссальной манифестации университетских объединений женщин. В присутствии видных американских профессоров, послов Франции и Польши, Игнация Падеревского, приехавшего аплодировать своей подруге давних дней, Мари Кюри получает звания, премии, медали и редкое отличие - "гражданство города Нью-Йорка".