Мария Кровавая

Ренар посоветовал королеве в вопросах религии проявлять осторожность. Император приказал своим послам настаивать на этом, потому что боялся, что, став королевой, она может попытаться изменить религиозные установления за одну ночь. Но для тревоги поводов не было. Мария двигалась к цели медленно, но верно. Преобразования были постепенными, чтобы не провоцировать подданных-протестантов на противостояние. В ее первом официальном извещении от 12 августа было ясно сказано, что, пока парламент не внесет соответствующих изменений, она намеревается дать своим подданным свободу совершать религиозные обряды. «Королева, — говорилось в извещении, — сочла за лучшее предоставить каждому свободу оставаться в той вере, какую он исповедует. Если одни придерживаются старой веры, а другие новой, в это, пока сессия парламента не решит по закону, никто не будет вмешиваться и принуждать переходить в иную веру». В подтверждение этой политики Мария решила санкционировать совершение двух раздельных похоронных ритуалов для Эдуарда — протестантскую службу в Вестминстерском аббатстве и заупокойную мессу в старой часовне на Белой башне. Полное восстановление католицизма откладывалось, но оно обязательно должно произойти в свое время. В разговоре с Ренаром она заметила, «что в этом вопросе полна решимости настолько, что едва ли изменит свои намерения». При этом Мария бросила взгляд в сторону алтаря, установленного в ее покоях.

Королевский двор подавал благочестивый пример приверженности традиционной вере, и этому примеру следовали во многих местах страны. В часовне Марии ежедневно служили до семи месс с присутствием всех членов Совета. (Следует заметить, что ни Елизавета, ни Анна Клевская пока на эти обряды не являлись.) В главных лондонских соборах восстановили алтари и вернули на место распятия. Уже в течение многих недель в соборе Святого Павла читались утренние и вечерние молитвы, а в день Святого Варфоломея, 24 августа, там отслужили первую мессу на латыни. В других местах католические ритуалы восстановили даже раньше. В Оксфорде приезжий протестант мрачно наблюдал католиков, которые, как только Марию провозгласили королевой, «повылазили отовсюду, как будто встав из могил, в своих облачениях, с потирами и крестами, и с великой поспешностью начали служить мессы. В избытке чувств они устроили публичное празднество и угрожали протестантам огнем, виселицей, топором палача и утоплением». Конечно, в некоторых местах тайные мессы служили в течение всего правления Эдуарда, но это делали либо отважные английские священники, либо иностранцы из Нормандии или Бретани, многие из которых не говорили по-английски.

Однако в тот же день, когда советники провозгласили Марию королевой, начались протесты против восстановления старой веры. Одного из смутьянов «за речи против доброй королевы Марии» уже поставили к позорному столбу, а спустя короткое время злословие начало распространяться в письменной форме. Менее чем через месяц после начала правления Марии был издан эдикт против сеющих смуту в королевстве «книг, баллад, стихов и трактатов», которые «по злому рвению к наживе» продают печатники и торговцы. Немногим священникам удавалось провести службы без того, чтобы их не прерывали хулиганствующие группы, в основном подмастерья и слуги, которые шлялись по улицам, оскорбляя священников, распевая антипапские песни и нарушая религиозную службу. Протестантских проповедников, включая также фламандцев и французов, которые «вкрапливали в свои 4 проповеди подстрекательские слова», заставили замолчать, но только после того, как были отмечены акты насилия. Через несколько недель после триумфального въезда Марии в Лондон в собор Святого Варфоломея, где один старый священник осмелился отслужить мессу, ворвалась взбешенная толпа, «готовая разорвать его на куски». Вскоре на улицах были найдены разбросанные злоумышленниками «клеветнические листки» с призывами к протестантам взять в руки оружие и выступить против советников Марии. В памфлете говорилось, что «аристократы и джентльмены, признающие слово Божье», должны уничтожить «мерзостных папистов», которые поддерживают «нашу добродетельную леди, королеву Марию», особенно «главного дьявола» — Гардинера, епископа Винчестерского. Гардинера нужно «изгнать и истребить, как нечистую силу», прежде чем он успеет «отравить людей и окрепнуть в своей вере», иначе дело Евангелия будет побеждено.