Мария Медичи

За предательство Марии Медичи по отношению к Савойе Филипп III Испанский заплатил ей, подтвердив официально свое желание осуществить двойной брак между королевскими фамилиями Франции и Испании. Узнав об этом, Мария буквально подпрыгнула от радости и поспешила возблагодарить за это Господа. Некоторое время спустя она заявила послам, что уже любит инфанту Анну Австрийскую и жаждет встретить ее как свою родную дочь.

Но для заключения этих браков понадобится еще пять лет, в течение которых Марии Медичи и ее происпанскому окружению придется бороться с приверженцами внешней политики Генриха IV. Испанские браки окажутся в самом центре проблем внутренней политики Франции и предоставят принцам удобный способ скрыть стремление к власти, интригам и деньгам, которое теперь увеличивалось изо дня в день.

Возвращение принцев

Провозглашение регентства прошло гладко только благодаря герцогу дʼЭпернону и отсутствию двух наиболее значительных принцев — графа Суассона и принца Конде. Но возвращение принца Конде ознаменовало начало волнений.

После смерти Генриха IV принц написал Марии Медичи, что хотел бы вернуться во Францию и повиноваться ей. Его мать, принцесса Конде, тоже выступила в защиту сына, и Мария дала себя уговорить, разрешив ему вернуться. Из Милана принц направился во Фландрию, где находилась его жена — Шарлотта де Монморанси. Их отношения вошли в хронику той эпохи. Конде то заявляет, что никто — даже королева Фракции — не заставит его вернуться с принцессой, поскольку он никогда не помирится с ней и не желает быть ей мужем, то вдруг прощает принцессу, любит и дорожит ею, когда Шарлотта грозит ему разводом.

Все считали, что в конце концов Конде договорится с Шарлоттой, потому что это ему выгодно: в результате ссоры его врагом может стать тесть — коннетабль де Монморанси со всей своей семьей и многочисленными союзниками. В характере принца сочетались нерешительность, противоречивость, непостоянство с грубостью и неумеренной страстью к деньгам.

Как было Марии не ожидать самых худших неприятностей от возвращения в Париж взбалмошного принца? Его имя, ореол мученика, который его окружал вследствие ссор с Генрихом IV, заставят других принцев искать с ним союза. Самым проворным оказался граф Суассон: он послал одного из своих дворян в Брюссель с приглашением поселиться у него, когда принц будет в Париже. Принц Конти и герцог Гиз написали ему, что готовы выехать для встречи его на границе. Встревоженное правительство Марии Медичи предложило Конде 300 000 ливров при условии, что он не будет вмешиваться в интриги. Казалось, что принц Конде понял необходимость осторожной сдержанности и через секретаря сообщил королеве, что не намерен вступать ни в одну партию, кроме партии верных слуг регентши. 16 июля принц Конде въехал в Париж.

Аудиенция в Лувре продолжалась не больше четверти часа: принц стал на колени перед Людовиком XIII, но тот поднял его и обнял. Затем Конде стал на колени перед королевой-матерью, а та, сказав ему несколько приветливых слов, уверила в своей милости. Принц занял особняк Гонди, предоставленный в его распоряжение Марией Медичи, который она вскоре ему подарит.

В последовавшие за этим дни парижанам казалось, что вернулись смутные времена. Принцы прибывали в сопровождении ста, ста пятидесяти, двухсот внушающих ужас всадников. Ополчение было приведено в состояние боевой готовности. Знатные вельможи в панике. Даже Конде ей поддался, несмотря на то, что сам был одним из ее виновников. Д’Эпернон, Сюлли, Гиз окружают себя вооруженными дворянами, Буйон прячется у Конде. В Париже поговаривают о повторении Варфоломеевской ночи, и многие протестанты покидают столицу.

Выведенная из себя безосновательной тревогой Мария приказывает городским властям взять на себя поддержание порядка в столице, а затем сообщает вельможам, что лишит содержания любого дворянина, состоящего на службе короля, если он будет сопровождать какое угодно другое знатное лицо. Вскоре Конде и принцы притихли.

Чтобы подчеркнуть безусловное вступление в правительство регентши, Конде снова занимает в парламенте место первого принца крови и вызывает к себе жену. Но за королевой ловушка уже захлопнулась: примирение Конде и Конти, которого она так добивалась, сопровождалось для последнего увеличением его содержания на 72 000 ливров и обещанием первого вакантного губернаторства. Принц Конде и его мать получили ежегодное содержание в 240 000 ливров.