Мария Медичи

Щедроты как из рога изобилия посыпались на обрадованных вельмож. Оказывается, чтобы получить, достаточно попросить. Суассону Мария Медичи подарила 500 000 ливров, Кончили выдана сумма, необходимая для покупки владений. Принцы, увидев в итальянце-фаворите конкурента, сговорились и один за другим оставили свои места при дворе, дав понять, что вернутся только в том случае, если Мария Медичи проявит щедрость. Буйон вернулся в Седан, Конде разъезжал по Нормандии и Бургундии, а Гиз грозил отправиться в Прованс. По поводу герцога Невэрского, удалившегося в Шампань, посол Флоренции Аммирато простодушно написал: «Герцог Невэрский, который находится сейчас в своем губернаторстве в Шампани, просит у Ее Величества, как говорят, крупную сумму, чтобы заплатить свои долги, но неизвестно, получит ли он ее. И неудивительно, если он взбунтуется по этому поводу, потому что он ничего не получил, когда давали всем».

Проблема режима

В конце 1610 года Бурбоны, объединившись с Конде, Суассоном и Гизами, бросили Марии Медичи вызов более серьезный, чем требования денег: они усомнились в законности регентства. Снова для Марии начался кошмар, который она переживала в те времена, когда Анриетта д’Антраг высказывала сомнения в законности брака Генриха IV с принцессой Тосканской. Но теперь предметом яростных нападок стали полномочия Марии как регентши и даже те обстоятельства, в которых она получила этот титул.

В 1610 году, когда умер Генрих IV, Марии Медичи пришлось бы разделить регентство с ближайшими родственниками юного короля, то есть с тремя принцами крови — Конде, Конти и Суассоном. Но еще около двенадцати принцев имели право потребовать свою часть власти, и тогда пришлось бы выбирать между узким советом из четырех членов — Марии Медичи, Конде, Конти и Суассона — и расширенным советом из пятнадцати членов. При этом и тот и другой советы возглавляла бы Мария Медичи. Но, к несчастью для Конде и Суассона, они были далеко от Парижа, и благодаря решительности д’Эпернона и министров Генриха IV, как мы уже видели, Мария была провозглашена единоличной регентшей королевства. Теперь это стало уже свершившимся фактом, но принцы, оправившись от первого изумления, спохватились и попытались поставить под сомнение законность регентства.

Кроме того, они заявили, что в мае 1610 года никто не спросил мнения Генеральных штатов, потому что королева ограничилась только признанием ее в качестве регентши Парижским парламентом. Принцы требовали, чтобы были созваны Генеральные штаты для решения конституционной задачи первоочередной важности.

Но Мария имеет на руках свои козыри: внутри страны царит мир, во внешней политике правительство королевы продолжает политику Генриха IV, намечая сближение с Испанией.

Во всем этом ей помогают удача и люди, работающие рядом с ней: бывшие министры Генриха IV, послы Флоренции и Испании, нунций, ловкий Кончики, который верно служит королеве, защищая ее от тех, кто покушается на власть, удовлетворяя при этом свои собственные аппетиты. Удачно сложилось, что на момент смерти короля Конде и Суассона не было в Париже, а в 1612 году Суассон — самый умный и опасный из принцев — внезапно умер.

С такой поддержкой Мария Медичи могла бы, по крайней мере теоретически, вести твердую политику. Но слишком рано начали проявляться ее нерешительность и неподготовленность, на дерзость она не умела ответить высокомерно или резко. Перед лицом опасности королева начинает искать окольных путей, если не уверена в своей силе, а сильного противника сразу же пытается купить, если не может сломить его сопротивления. Ей не хватает здравого смысла: она не умеет распределять свои щедроты, потому что не чувствует реального соотношения сил.

Но когда будут исчерпаны все возможности военной казны, в оплату за преданность ей придется проявить твердость и решительность, и она сможет действовать энергично.

В начале декабря Конде начинает требовать немедленной выплаты 800 000 ливров за моральный ущерб, нанесенный короной его семье во время религиозных войн. Помимо этого он потребовал титул коннетабля после смерти герцога де Монморанси и право назначать наместников в Гиени. Пока его требования не будут удовлетворены, он отказался присутствовать в совете. Больше того, начал настоящую кампанию в целях созыва Генеральных штатов, чтобы отдать на их рассмотрение конституционную проблему регентства.

Другие принцы не могут остаться в стороне. 10 декабря герцог д’Эпернон требует права въезжать во двор Лувра в карете и приказывает избить офицера, который его не пропускал. 17 декабря принц Конде, не сказав ни слова, уехал из Парижа в свои бургундские владения. На следующий день уехала его жена. А Суассон, который сначала объявил о своем возвращении в Париж, передал теперь королеве, что остается в Нормандии для инспекции укреплений и снабжения крепостей этой провинции.