Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома

В это же время в Париже зрители и любопытные на Всемирной выставке стекались к итальянскому павильону, расположенному недалеко от Дома инвалидов. Новость распространилась со скоростью лесного пожара в этом фальшивом соборе, покрытом арками и статуями, вдохновленном Дворцом дожей и базиликой Святого Марка.

Я представляю себе Марию Софию в Нейи, которая только что проснулась под звуки пения птиц и открыла свежие газеты. Пробежав первые полосы газет с сообщениями об убийстве короля Италии, ее глаза обращаются к окну, в глубины неба, ее лицо ожесточилось. Она вспоминает зиму 1869 года, когда неаполитанские дамы в надежде на рождение мальчика прислали ей голубое платье, которое должно было украсить последнюю монархиню Бурбонов. Вопреки всем ожиданиям у нее родилась дочь – Мария Кристина Пия. Только ее соперница Маргарита Савойская смогла подарить дофина своим сторонникам. Этому наследнику сейчас 30 лет. Через несколько часов эмиссары пришвартуют его корабль. Неужели бывшая государыня позволила своему сердцу заколебаться? Радость можно пресечь вспышкой болезненной жалости. Не думаю, что она долго предавалась сомнениям. Именно на своей яхте Yela молодой Виктор Эммануил III узнает, что он сирота и что он король. Сорок лет назад на борту «Чайки» она сама видела падение своей короны. Каждому свой черед! Этот маленький принц грелся в неаполитанском дворце, который его дед украл у Бурбонов. Можно стремиться к тому, чтобы спать в чужой кровати, но не следует ожидать, что вы будете спать там спокойно.

Неизвестно, не нарушалась ли глубокая тишина бульвара Майо в Нейи 30 июля 1900 года хлопком пробки от шампанского. Однако можно подозревать, что Мария София, направляясь в Булонь-сюр-Мер, следила за новостями о таинственном незнакомце.

Королева анархистов

Этот мужчина примерно тридцати лет находился в Монце в день нападения. Ему удалось пересечь границу в ночь на 30 июля. По крайней мере так указано в конфиденциальной записке Главного управления Службы общей безопасности в Париже. Эта служба Министерства внутренних дел именует его «Доктор А. I.»[457]. Анджело Инсонья был близким другом бывшей королевы Неаполя, важной фигуры «бурбонского» легитимизма. На что он существовал – неизвестно. Он заставил свою семью поверить, что был служащим государыни, доверие которой он завоевал, когда писал биографию Франциска II[458], но он писал своей жене иногда из Неаполя, иногда из Брюсселя или Монако, иногда из Парижа. Известно, что он редактировал одну из газет в Соединенных Штатах. Этот странный Инсонья – человек из анархистских кругов, близкий к их главным лидерам[459].

Мария София решилась на противоестественный союз, военную уловку, чтобы нанести решающий удар по своему противнику. Впечатленная смелостью либертарианцев, она долго размышляла о том, чтобы воспользоваться их услугами. Старая королева заинтересована не столько в мести за свою сестру, императрицу Австрии, сколько в мести за себя. Совершенствуя закон талиона, она в свою очередь хочет стать женщиной, свергающей действующую власть.

Именно она спасала и даже укрывала различных анархистов, включая Эррико Малатесту, которому она якобы помогла сбежать в 1899 году, – специалиста по мелиниту и нитроглицерину, дьявольскую фигуру, объединяющую собой различные движения итальянского анархизма. Именно королева могла вдохновлять, поддерживать и финансировать заговор в Монце. По крайней мере так полагал Джованни Джиолитти, министр внутренних дел Италии на момент убийства, например, Бенедетто Кроче – философа и будущего основателя итальянской либеральной партии.

Наконец, именно она всеми силами помогала армии кондотьеров, которые пересекали Италию, сея ужас, в надежде, что успех их действий создаст искру и подожжет Италию народным восстанием. Воспарив на крыльях великой неаполитанской мечты, которая преследует ее, она была легкой добычей нескольких негодяев.

Один инженер якобы получил от нее 120 тысяч франков на пулеметные машины, которые должны были поддержать революционное движение в Милане[460]. Что касается Бруно Тедески, ее бывшего капеллана, далекого от христианских добродетелей[461], то он, как говорят, присвоил средства, которые она предназначала для создания газеты Бурбонов в Неаполе. Опозоренный своей любовницей, этот отрекшийся священник описывал королеву как воплощение в одном лице Макиавелли, Екатерины II и Мазарини, своего рода «моральную мозаику, в которой суровые краски смягчены ореолом Жанны д’Арк и благотворительностью святого Винсента де Поля».