Читаем Мария Стюарт полностью

В тех скорбных обстоятельствах никто из членов королевской семьи не смел отойти от постели Генриха дальше чем на несколько сот ярдов, поэтому церемонию провели в близлежащей церкви Святого Павла. Генрих II впал в беспокойный сон, от которого ему вряд ли суждено было пробудиться, поэтому венчание состоялось в полночь в мрачной церкви, уже почти подготовленной для отпевания. Екатерина сидела в затемненной капелле, проливая потоки слез; она знала, что вотвот станет вдовой в чужой стране. Мария и дофин сидели, вцепившись друг в друга, на поспешно принесенных королевских престолах, страшась того, что уготовило им ближайшее будущее. Маргарита и герцог Савойский кое-как выдержали церемонию, и Маргарита поспешила к постели брата.

На следующий день король получил последнее причастие.

10 июля 1559 года в час дня «сильные конвульсии охватили его конечности», затем он распростерся на постели. Доктор приложил ухо к его груди, выпрямился и покачал головой, а священник положил на грудь Генриха распятие. Дофин снова упал в обморок, и его унесли из комнаты. Шурша шелками, все остальные, включая Екатерину Медичи, отвернулись от теперь уже мертвого короля и опустились на колени перед Марией Стюарт. В этот момент юная королева Шотландии стала королевой Франции.

<p>Глава VI</p><p>«ОНА ВНУШАЕТ ВСЕМ ВЕЛИКУЮ ЖАЛОСТЬ»</p>

На улицах поспешно срывали роскошные полотна, развешанные по случаю свадьбы Маргариты, и заменяли их траурными венками, а пушка дала торжественный залп. «Едва замолчал Генрих, как Франсуа де Гиз и его брат Шарль, кардинал Лотарингский, захватили персоны короля [Франциска II] и его братьев и увезли их в Лувр вместе с обеими королевами, оставив тело короля королевской гвардии и принцам крови». Мария сначала отправилась в Сен-Жермен — ей сказали, что так нужно для ее безопасности, а Екатерина уехала в Медан, находящийся в нескольких милях вверх по течению реки. Тем временем затеянный Гизами в Париже переворот благополучно завершился.

13 июля 1559 года, через три дня после смерти Генриха II, из Парижа сообщали: «Заправляет всем семья Гизов, держащаяся вокруг французского короля. Что будет дальше, не прояснится, пока не приедет король Наварры, а насчет этого пока неизвестно». Король Наварры Антуан де Бурбон был известным противником партии Гизов. Он заявлял: будучи всего лишь пятнадцати лет от роду, Франциск II не мог сам назначить членов своего совета, а поэтому он, Антуан, как ближайший кровный родственник, должен быть назначен регентом. Его прибытия в Париже после смерти Генриха ожидали со дня на день. Но 18 июля «французский король дал ему [королю Наварры] понять, что его делами будут управлять кардинал Лотарингский и герцог де Гиз». Антуан принадлежал к семье Бурбонов и мог проследить своих предков вплоть до Людовика IX Святого; он был женат на племяннице Франциска I Жанне д’Альбре. Впрочем, на счастье братьев Гизов, он был слаб и погряз в сомнениях и нерешительности.

«Хранителя печатей кардинала Санского сместили, и похоже, что канцлером опять станет месье Оливье, занимавший пост до него». Оливье де Ланвилль, союзник Гизов, был назначен канцлером Франции и получил ключи от королевских сокровищниц, а также «драгоценные кольца», в то время как контроль над Лувром, а с ним — и власть захватили кардинал и герцог де Гиз. Король был окутан облаком лести и во всем подчинялся им, пока искали ключи от секретеров, а если не находили, ломали замки. Затем Франциску II сказали, что теперь благодаря братьям Гизам опасность устранена и вскоре король увидится с любимой женой. В течение трех-четырех дней король передал все управление королевскими делами, ранее находившееся в руках коннетабля Монморанси, кардиналу и герцогу де Гизу. Братья захватили владения, конфискованные королем Генрихом II, и распределили их между своими сторонниками. «Нетрудно было поверить, что семья Гизов желала захватить престол; они могли утверждать, что корона по праву принадлежит Лотарингскому дому — прямому наследнику Карла Великого, хотя и была некогда узурпирована Гуго Капетом». (Гуго Капет захватил корону в 987 году, а правители из династии Валуа происходили от него.)

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.Для широких кругов читателей.

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары