Маримба!

Собственно, мне уже помог милиционер. Просто было страшно, и при виде священника мне сразу захотелось заручиться поддержкой высших сил. Но разве они – высшие силы – только что не помогли мне в лице совершенно нереального, молоденького, несерьезного милиционера, который появился ровно в ту секунду, когда я могла лишиться всех своих нехитрых сбережений – я целый год копила на отпуск, – всех украшений, в том числе кольца с бриллиантом и моего крестильного крестика?

Когда-то, годы спустя, я рассказала Владу эту историю. Владик не зря заканчивал ВГИК. Он стал успешным и плодовитым сценаристом.

– Ты что!.. – закричал он. – Ты что, еще ничего не написала? Пиши, пиши… Или мне сюжет подари… Нет, лучше сама напиши… Глупая такая героиня, красивая до невозможности… В короткой юбочке… Ножки там, все дела… И ее обманывают цыгане… Только надо с милиционером потом что-то дописать… замутить…

– Да нет, Влад! В том-то и дело. Писать такой рассказ, или повесть, или сценарий – смысла нет. Банально, глупо. Это ценно только как реальная история. Вся прелесть только в том, что так было. Невероятно, невозможно, странно. И – было.

– Э-эх! – махнул на меня рукой Влад, автор бесконечных полицейских детективов и телевизионных историй про вампиров. – Ничего ты не понимаешь… Реально-нереально… Людям нужен экшен! Реальное у них каждый день – в магазине, в сломанном лифте, в ободранных подъездах. А надо – бух-бах, чтобы дыханье перехватило и забылось на время все, что вокруг!.. А что Юлька-то твоя, правда колдовала?

Никакого отношения Юлька к этим цыганкам не имела. И к другим тоже. Разумеется, землю с кладбища мне под дверь не сыпала. И вряд ли колдовала, очень сомневаюсь. Почему же я поверила цыганкам? Потому что была глупа? Наверно, только лишь поэтому.

– Уважаемые мои гости! – сказала я чинно сидящим куклам, мишке, белочке, слонику… – Я рада, что вы были в моей жизни. Даже если мы расстались плохо. – Я перевела взгляд на портреты моих ушедших родственников. – И мои дорогие родные! Мне жаль, что сегодня я не слышу ваших голосов.

Я чуть-чуть постояла в тишине, стараясь услышать внутри мамин голос – «Дочка…». Папин… бабушкин… Дедушкин совсем не помню, и голосов папиных родителей – тоже. Но мамин голос вдруг четко произнес в моей голове: «Ты обещала Катьке!»

– Да, правда, – кивнула я, глядя на мамин юный портрет. Мама ненавидела фотографироваться, и у меня почти не осталось снимков, где ей больше тридцати пяти, только крохотные паспортные, с которых она смотрит строго и встревоженно. – Я обещала.

Обещала устроить себе «экшен». Мероприятие, активный отдых. Куда-то выйти. В свет, в полусвет… Может, мне сходить в консерваторию? И волки сыты, и овцы целы. Музыка есть музыка. И нарядиться придется. И Катьку успокою. И по центру Москвы прогуляюсь… Я включила снова компьютер. Нет, не получится. Сегодня в консерватории вечер оперной музыки, поют две дамы, а я не люблю женских оперных голосов, особенно высокое сопрано. Уважаю, ценю, верю, что это большая ценность, но не люблю. Мне больше нравятся музыкальные инструменты, которые не в горле, а в руках. Или на полу стоят – тяжелые, черные, со струнами и клавишами. Так… Зал Чайковского… – выходной… Цирк? Нет, это слишком. На Полунина я бы сходила, на его грустных клоунов, посмеяться, поплакать, посмотреть на мимов, которые говорят о вечности, но он обычно приезжает в Москву позже, глубокой осенью, когда лучше плачется. Мой день рождения – золотой, прекрасной осенью, когда еще бывает ясное небо, хочется жить, гулять, вдыхать прелый запах первых опавших листьев, любоваться последней красотой перед долгой-долгой нашей зимой. Так, ну куда тогда? Просто в театр? Я люблю театр, но сегодня не пойду. Я уже устроила себе дома театр. Пьеса для одного актера с ожившими предметами и чревовещанием…

Что тогда? Шоу дрессированных котов? Котов жалко. У меня двадцать лет жил кот, у нас с мамой. Умный, самонадеянный, абсолютно самодостаточный кот Ихолайнен. Длинное финское имя, которое придумала, понятно, я, со временем сократилось в милое ласковое домашнее Плюша. Ихолайнен знал оба имени, но отзывался по желанию. Желал – приходил, садился рядом, смотрел загадочными изумрудными глазами, в руки не давался. А не желал – так и не дозовешься, как ни зови. Я читала, что котов можно дрессировать – на еду исключительно, не на ласку. Но с трудом могу себе представить Ихолайнена, который даже ради кусочка вырезки встает на задние лапки или мяучет по приказу. По стенкам бегал – да, по шторам тоже – в молодости, неприятным ему людям мог написать в ботинки. И раз, и два, и три. На балконе ловил воробьев и приносил мне в руку добычу. До сих пор помню это переворачивающее мою городскую душу ощущение – в ладони у меня лежит теплый окровавленный воробышек, а рядом, запрыгнув на стол, стоит растерянный Ихолаша. Зачем ловил? Есть он их не ел. Но охотился.