Марьина исповедь

До предстоящего события оставалось около недели. Тряска в дороге не пошла бы на пользу Мэтти, и я поехал один, заказав себе экипаж на утро 14-го июля. В Баденвайлер добрался уже к вечеру. Городок мне показался очень скучным. До сих пор не пойму, как Антон Павлович позволил увезти себя из любимой Москвы в эту глушь. Мы часто бежим от любви в надежде на чудо, хотя только любовь способна творить чудеса. Поселившись в отеле «R"omerbad», после лёгкого ужина, утомлённый дорогой, я очень рано уснул, поэтому и проснулся с первыми лучами солнца. Выпив на террасе чашку кофе, я решил прогуляться, вымеряя шагами пустынные улицы. Городок маленький, не прошло и десяти минут, как передо мной возникло трёхэтажное здание с вывеской «Hotel Sommer». На площадке перед входом, на двухметровом постаменте, возвышался ещё не накрытый беломраморный бюст Чехова. Напротив, опираясь на трость, стоял мужчина преклонного возраста. Подойдя поближе, я увидел на лацкане его пиджака золотой герб Российской империи.

– Добрый день, – я сразу заговорил по-русски, – разрешите представиться, меня зовут князь Н. – Я отвлёк его от мыслей своим разговором. – Отличная работа. А вы не подскажете, Николай Дмитриевич уже в городе?

– Да, милостивый государь, – улыбнулся он, – рад нашему знакомству. Я и есть Николай Дмитриевич. Чем могу служить?

Я несколько раз прорабатывал нашу с ним беседу, возможные варианты вопросов и ответов, но столь неожиданная встреча застала меня врасплох.

– Очень приятно, – сказал я робко, – мой отец много рассказывал о Вас. Как Вы по Волге ходили до Астрахани или как в Казани покупали барана.

– Я был недавно в Казани, – ответил старик, – открывал там памятник князю Владимиру. А папеньке Вашему кланяйтесь, хоть я его и смутно помню.

– Он умер шесть лет назад.

– Ну да, ну да, очень сожалею, милостивый государь.

Мы оба замолчали. Разговор явно не клеился. Мне нужно было переходить к главному, но я не знал, как.

– Я написал Вам письмо и просил о встрече.

– Очень хорошо. Если у Вас ко мне что-то важное, говорите. У меня мало времени, дела, знаете ли.

И тут я понял, что все заранее приготовленные аргументы никуда не годны. Безразличие, с которым мне пришлось столкнуться, требовало более веских доводов. И я пошёл на шаг, за который мне будет стыдно потом всю оставшуюся жизнь.

– Николай Дмитриевич, я приехал просить вас о помощи. Не мне Вам рассказывать, насколько безрассудна молодость. Все мы делаем ошибки, и я не исключение. Я хочу просить у Вас взаймы крупную сумму денег, но обещаю по возвращении в Россию вернуть всё до копейки. Дело в том, что я проигрался в карты. Понимаю, что столь постыдный поступок не заслуживает оправдания, но обратиться мне не к кому. Если до начала августа я не погашу свой долг, мне ничего не останется, как только пустить себе пулю в лоб.

– Подождите, князь, это, конечно, ужасно, но вы обратились не по адресу. Я не настолько богат, а сумма, как я понимаю, серьёзная.

– На кону вопрос о моей чести. И если я не выполню данного слова, то буду вынужден пойти до конца.

– Ну, не надо так радикально. У меня есть кое-какие сбережения. Небольшой домик под Тулой. Мы что-нибудь придумаем. Вы, главное, не отчаивайтесь.

– О, спасибо Вам, граф. Я знал, что могу рассчитывать на Ваше благородство.

– Пожалуйста, конечно, но я не граф. Нет, я из дворян, но титула не имею.

Весь этот разговор, и так доведший меня до дрожи, то ли от страха, то ли от стыда, в итоге зашёл в тупик. Недоумение отразилось на наших лицах.

– Этого не может быть. Вы Николай Дмитриевич?

– Да, я Николай Дмитриевич, – и тут он улыбнулся, – а, я понял, в чём дело. Вам нужен господин посол? Граф Остен–Сакен? Моя фамилия Стеклов, и я тоже Николай Дмитриевич, скульптор, который изготовил этот памятник.

После секундной паузы мы оба рассмеялись. Он с облегчением, а я с досадой.

– Милостивый государь, – старик похлопал меня по плечу, – будем считать, что это была репетиция. Я Вам поверил, и господин посол тоже обязательно поверит и найдёт для Вас необходимую сумму. – Опираясь на трость, он пошёл к отелю, через несколько шагов повернулся и добавил: а виной всему Антон Павлович. Даже спустя год после кончины он продолжает над нами смеяться.

Кода

«Cherchez la femme» (ищите женщину) – говорят французы, а немцы: «Die Goldm"unze ist klein, gilt aber viel» (золотая монета маленькая, а стоит многого). В сентябре я подарил Мэтти дом. Участвовал ли в этом граф Остен-Сакен, история умалчивает. Мэтти радовалась как ребёнок, но радость эта была недолгой. В конце октября у неё случились преждевременные роды, девочка родилась слабая и, прожив два дня, умерла. Неделю мы не разговаривали, наши отношения неуклонно приближались к логическому финалу, и она сама попросила меня уехать. Каждому нужно было начинать жить с чистого листа. Её просьба не заставила меня медлить, и я тотчас же отбыл в Россию.