Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ)

После разговора с присланными им людьми все еще болели ребра, заживал сломанный палец, синяков на лице видно не было — били умело. Тогда ему намекнули, что расплатиться придется услугой. И что это будет, скажет господин Кая. Дениз удерживался, сколько было возможно. Несколько дней он мог объяснять свое отсутствие болезнью, а сам тем временем лихорадочно изыскивал средства на погашение. Но взять их было просто негде. У семьи нет таких денег, а и были бы — отец обязательно спросил бы, зачем они нужны — и будет нужно рассказать о ресторанах, женщинах и выпивке. Тут уж неизвестно что хуже — люди господина Кая или один разгневанный отец Дениза. Он занял сколько мог на работе, взял немного у матери и выпросил у сестры, спросил у друзей. У Озана традиционно денег не было, Укзмета нет смысла даже спрашивать, Тимур дал, сколько мог, других вызвонить не удалось. Но все вместе это составляло всего несколько тысяч, а его долг с процентами поднимался уже к двадцати. Откуда все это набежало? Будто машину купил, а при этом — ничего лично для себя он так и не получил. Разбитые ребра, сломанный палец, затуманенная голова и постоянный позыв выкурить.

К счастью, его знакомство с наркокультурой не зашло настолько далеко, чтоб отрезать путь назад. То ли Догукан не хотел тратиться на тяжелые наркотики — дело ограничилось марихуаной и горстью несильных таблеток, — то ли считал, что подсев на тяжелые, Дениз не вернет ему денег и не будет достаточно управляем. Так что голова болела, сердцебиение возникало, угнетенное состояние, страх, неприятности с кишечником — это было, но не больше.

Сейчас он ждал — в смятении и страхе, сидящем где-то в желудке, ждал господина Кая и почти не замечал других. В огорчениях люди становятся эгоистичными. Никто в сегодняшней группе не уделял другим внимания, будто пришли и поддерживали видимость общения лишь в силу привычки. Им было некуда больше пойти, чтоб хоть на время забыть о своих огорчениях.

И несколько позже явился господин Кая. С ленивой грацией скользнул за столик, улыбнулся присутствующим, сделал всем комплименты, и лишь тогда удосужился снизойти до Дениза.

— Дениз, друг мой! Как же я соскучился!

Как будто не он натравил на него тех горилл и не его вина во всем произошедшем.

— Что ты хмурый такой?

Вопреки стараниям, маска удовлетворенности Денизу не удавалась.

— Или не рад встрече с другом? — еще раз нажал господин Кая.

— Рад, конечно, рад! Мы все тебе рады. — Ответил за него Озан, хватаясь за щеку.

Ничего не оставалось, как подтвердить, и Дениз буркнул что-то.

— Ну, ты! Не выдавай друзьям нашу маленькую тайну! — Тихо сказал Догукан, пододвигаясь ближе. — Ты же не хочешь, чтоб они узнали правду о твоих вечерних прогулках?

Кто и когда назвал его приятным человеком? Сейчас в глазах Кая блестело что-то хищное, а на губах играла наглая улыбка. Он забавляется, причиняя боль другим, потому и растягивает пытку.

— Что тебе надо?

— Не мне, приятель, не мне. За этим стоят люди, ой, какие серьезные! Это им ты задолжал, а я — только посредник. Ты же не хочешь рассердить их, правда?

— Что надо этим серьезным людям?

— Потому что если ты их рассердишь, — продолжал, словно не расслышав, Кая, — то случившееся на днях покажется тебе детским лепетом. Помнишь случай на мосту? — с заговорщицким видом добавил он и подмигнул.

Никакого случая на мосту Дениз не знал, но почему-то похолодел. Желудок сжала жестокая волна.

— Так что вам надо? — Повторил он уже смирно.

— Ты работаешь в порту. — Констатировал Догукан.

— Работаю.

— В таможне.

— Да.

— Ты там что делаешь? Проверяешь штампы на бумагах да даешь добро на вывоз?

— Да.

Только теперь Дениз начал понимать — и ему стало по-настоящему страшно. Пока он рисковал только своими деньгами, сейчас же его вовлекают во что-то особенно гнусное. Это не только деньги, не только риск физической расправы, это еще и позор для него и всей семьи. А что он попадется — Дениз не сомневался. Он не мошенник, до последних недель он никогда не был плохим человеком. Честные всегда попадаются.

Перед его глазами мелькнул образ: нахмуренный и поседевший отец, плачущая мать, сестра ходит в старых девах, заголовки в газетах, тюрьма, где другие заключенные тычут в него пальцами.

— Я не могу это сделать! — Скорее выдохнул он, чем сказал.

— Тише, тише! Ты привлечешь к нам внимание. — Улыбаясь, ответил Кая, глаза его при этом оставались злыми. — Дурак ты! Никто ничего тебя не просит делать. Пока. Ну а когда попросят — ты подумаешь — и все сделаешь. Понял? Твою сестру, кажется, Эдже зовут? Сколько ей, семнадцать? Красивая девочка…

И Дениз понял, что сделает все.

Неожиданный шум отвлек его от мыслей о своей беде. В комнату зашел Челик, и даже из того кошмара, в котором он находился, Дениз понял, что что-то случилось. Друзья обступили Челика, хлопали по плечам и что-то говорили ему, Дениз же оставался в неведении.

— Что случилось? — Спросил он Озана.

— Ты разве не слышал?

— Не слышал что?

— Кара отравилась. Случайно выпила не те таблетки вместо снотворного.

— Когда?

— Вчера ночью. К счастью, ее успели отвезти в больницу.

— Она жива?