Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ)

— Я не для того давала обещания, чтоб разменять их потом на временную мишуру. Поездки, вечеринки, праздники, выпивка — все это в итоге сведется к одному, и ты это знаешь.

Это будет тоска. Она охватит и меня и тебя. Мы оба начнем метаться, искать выход, стыдиться друг друга. Я это знаю, даже если пока не знаешь ты.

Оба стояли у окна, затянутого занавеской и смотрели вниз — на немолодого, полноватого мужчину, разглядывающего дома. Еще пятьдесят метров, сорок… еще можно передумать.

— Если ты уйдешь сейчас, ты всегда будешь жалеть об этом.

— Да… ты прав. Но я буду жалеть и если не уйду. Я буду жалеть в любом случае. Это же я… Это жизнь, Омар. И жизнь — это всегда выбор. Но мы не узнаем, какой из них был правильным, пока не проживем ее.

— Так ты уходишь от меня только из-за чувства долга?

Это просто невероятно!

— Почему «только?» Нет, конечно же не «только». Что нас связывает с тобой, кроме секса?

— Это был хороший секс.

— Пусть хороший. Да и то давно. Я живу с ним. Думаю с ним. Дышу с ним. Между нами — тут, — она провела кончиком пальца правой руки по предплечью левой, — вот тут, где граница моего и чужого — общая кожа. Одна жизнь. Одна плоть. Этого не могут победить никакие воспоминания, никакой праздник. Даже пожизненный.

И она ушла.

И я стоял и смотрел в окно ей в след.

И думал: «Плакала ли ты? Плакала ли, когда я ушел. Когда с тобой был он вместо меня в постели. Когда уходила от меня. Плакала ли?»

Так стоял он у окна и думал, глядя, как сбегает по лестнице, цокая каблучками, Сезен Марты.

Все закончилось.

Возвращаясь с работы, Сезен Марты медленно шла вдоль знакомого маршрута. Дороги она почти не видела, задумчиво перебирая в памяти слово за словом из рассказанной истории. Ей необходимо было пережить все это наедине с собой, а дома, конечно, не будет возможности — там ее отвлекут неизбежные дела, разговоры. Родители, к которым она так привязана, сестра, гости и друзья семьи — сейчас все это навалится и оглушит ее, а вечером думать будет уже сложно, память затмят мелочи. А ведь столько всего произошло в ее жизни за последние дни! Целые годы, и похищение Марины и конец любовной истории господина Новази и изменившееся отношение к самому Новази. Он… он больше не был для нее героем. Не тот чудесный воин в блестящих доспехах, не безупречный и незапятнанный мужчина ее мечты. А кто же он?

— Сезен Марты!

Оглянувшись, она увидела господина Кая.

— Заработалась, Сезен Марты? — спросил он, как будто, между ними ничего не произошло в прошлом. — Зову тебя, зову, а ты не отвечаешь.

— Извините… — Машинально ответила она. Но тут же насторожилась. — Что вам надо?

— Ну, не будем так официально, Сезен Марты! Прости меня, я вел себя недостойно! Это потому что ты мне так сильно нравишься. Я места себе не находил все эти дни!

— Простите меня, но нам не нужно разговаривать…

— Ты же простишь меня, Сезен Марты? Я знаю, что простишь, ты добрая. — настаивал он, и каким-то образом ее руки оказались в его руках. — Ты же дашь мне еще один шанс? Один-единственный! Ты же не захочешь огорчить тетушку Гюльгуль. А она о тебе спрашивала! Почему, говорит, ты не приведешь Сезен Марты к нам в гости?

— Но…

— Я обещал, дорогая. Ну не подводи меня! Только в этот раз! Ты же знаешь, как моим и твоим родственникам хочется поженить нас! Давай один раз притворимся, что мы дружны, а когда они успокоятся — все им расскажем. Хорошо?

— Хорошо. Я зайду в выходные.

— Зачем выходные? Не надо в выходные! А пошли сейчас! Гюльгуль-ханым ждет-не дождется…

И как-то так, не поняв сама, как это произошло, Птичка позволила ему себя увести.

Ч.2. 15. А тем временем

Стамбул, 2011.

А тем временем, пока влюбленные раскрывали друг другу свои души и упоенно заглядывали внутрь, рядом происходили совсем другие события.

2 недели до исчезновения Птички

Позвонил телефон, и незнакомый Денизу хрипловатый голос с ленцой назначил встречу. Результаты разговора, видимо, так удовлетворили «босса», что следующие недели Догукан оказался не удел. Его больше не использовали как посредника, ему не звонили, и когда пришло время получить обычную оплату, он с неудовольствием обнаружил, что его доля сокращена. Обсуждать что-либо — с боссом? Надо быть не в своем уме. Догукан бродил, как выброшенная собака, пытаясь разнюхать, что же происходит. Что-то, несомненно, изменилось. Что-то там замышляют. И, если не уследить, можно остаться не при делах.

И кто бы мог ожидать — Дениз, эта пустышка! Этот слабак! Тронь его — и зарыдает. И сколько сил ему стоило уломать Дениза поставить свою подпись под документами!

Роли переменились. Теперь уже Догукан рыщет в поисках подхода к Денизу. Ведь если тот пожалуется на лишнее любопытство, пожалеть придется уже господину Кая.

«Случайная» встреча произошла, в лучших традициях шпионского фильма, на выходе из кафе.

— Смотреть надо куда прешь, — недовольно пробурчал Догукан, но сразу же сменил тон, разглядев, с кем столкнулся. — Дениз, это ты!

И лишь наметанный глаз уловил бы натянутость в обоих выражениях и их быстрой смене.