Читаем Марина Цветаева. Письма. 1928-1932 полностью

Посылая Вам билеты, я вовсе не надеялась на устройство всех, и присланное Вами — подарок. Очень я жалею, что не были на вечере [716], меньше из-за Перекопа (восстановимого), чем из-за любопытного состава зала, соединившего на час все крайности эмиграции. (Дольше часу это бы не продержалось!)

А Вы не забыли моих дроздовцев? [717] Думаю выехать около 15-го, кажется в окрестности Гренобля, откуда жду ответа [718]. — А каковы Ваши планы? В<ера> А<лександровна> [719] получила новый купальный халат, и море предрешено.

Еще раз горячее спасибо за участие, — каждый проданный билет — толчок вдоль рельс! (Перевод вечеровых билетов на железнодорожные.)

Сердечный привет.

                             МЦветаева.


Впервые — СС-7. С. 353. Печ. по СС-7.

41-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн

Meudon (S. et О.)

2, Av Jeanne d’Arc

28-го мая 1929 г.


Дорогая Саломея! Сначала деловое: деньги С<ергею>Я<ковлевичу> за Евразию переданы и с благодарностью получены. Федоров Вам высылается [720].

Теперь основное: вчера в гостях у Манциарли [721] (восемь туземцев, — один метэк [722]: я, а м<ожет> б<ыть> и не восемь, а восемнадцать) — разговор о снобизме, попытка определить. Я вспомнила <статьи> [723] и Тэффи — о снобизме [724] и подумала, что одно из свойств сноба — короткое дыхание, просто — отсутствие легких, вместо них — полумесяц, причем сверху, а низа вообще нет: глухо. Без длительности звука. Будь Вы снобом, Вы бы давно устали участвовать и сочувствовать (участие и сочувствие — в глубину, а весь сноб на верхах: отсюда его вечный восторг: астматиков).

И — помимо рассуждений — я бесконечно тронута длительностью Вашего <сочувствия?>: persévérance [725] — по-русски нет.

— Скучно с французами! А м<ожет> б<ыть> — с литературными французами! [726] Да еще с парижскими! Будь я французом, я бы ставку поставила на бретонского мужика. — Разговоры о Бальзаке, о Прусте, Флобере. Все знают, все понимают и ничего не могут (последний смогший — и изнемогший — Пруст). Видела американскую дочь, в красном, молчала. Мать — ку-уда! [727]

— Вечер, по-моему, прошел отлично [728]. Пока, с уплатой зала и объявлений, чистых почти <нрзб> тысячи. Я очень довольна, столького не ждала, и есть еще с десяток 25-фр<анко>вых надежд.

Думаю ехать в окрестности (Парижа?), но до этого хочу сводить С<ергея> Я<ковлевича> к врачу, не знаю, что с ним, — м<ожет> б<ыть> предпишет Vichy [729], тогда будем жить в какой-нибудь деревне около, если таковые имеются. Как только выяснится — напишу.

Получила самое трогательное письмо от Св<ятополк>-М<ирского>. Скажите ему, что, во имя его, Врангеля [730] все-таки не читала (а хороший!!!)

Целую Вас нежно. Сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу>. Пишите.

                             МЦ


Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 172 (публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 121–122. Печ. по СС-7.

42-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн

Meudon (S. et О.)

2, Av Jeanne d’Arc

11-го июня 1929 г.


Дорогая Саломея! Не люблю закрыток, но сейчас под рукой нет ни бумаги, ни конвертов, а хочется написать с утра.

Приехал <Святополк->Мирский. Приехал Карсавин. Последний на днях справляет серебряную свадьбу [731]. Газета стала выходить раз в две недели [732], и С<ергей> Я<ковлевич> чуть-чуть поправился. Мы еще никуда не едем, — есть предложение из-под Гренобля. Пустой дом в лесу за 100 фр<анков> в месяц, в получасе от всякого жилья, глубоко-одинокий, очевидно проклятый какой-то, ибо даже хозяин не живет. Мрачно и — невозможно: есть погреба и амбары, но нет стульев, не говоря уже о кроватях. Покупать негде, а я без папирос бешусь. А лечим пока что — на вечеровые деньги — с Алей… зубы. Холод и дожди тоже не располагают к отдыху.

Была на Дягилеве, в Блудном сыне несколько умных жестов [733], напоминающих стихи (мне — мои же): превращение плаща в парус [734] и этим — бражников в гребцов.

— Куда из Лондона? Сообщите мне, пожалуйста, адрес Ани Калин [735], хочется ей написать. Целую нежно. Иждивению, как всегда, буду рада. Привет А<лександру> Я<ковлевичу>.

                             МЦ.

<Приписка на полях:>

4 книги Федорова с неделю тому назад высланы по парижскому адр<есу> — получили ли? [736]


Впервые — СС-7. С. 122–123. Печ. по СС-7.

43-29. А.К., В.А., О.Н. Богенгардт

12-го июня 1929 г.

Meudon (S. et О.)

2, Av Jeanne d’Arc


Милые Антонина Константиновна, Оля и Всеволод! Вот Ваше чадо [737]. Если нужно — отпечатаю еще, только напишите ка́к — посветлее (есть одна светлая) или потемнее. Светлые скорей выцветают. На одной карточке — увы! — Саша не вышел, виноват Мур, занявший все место.

Да! Не забыла ли я у вас куска своего мундштука (деревян<ного>) — оплакиваю его!

Всего лучшего, целую

                             МЦ.


Впервые — ВРХД. 1992. № 165. С. 175 (публ. Е. Лубянниковой и Н. Струве). СС-6. С. 649. Печ. по СС-6.

Перейти на страницу:

Все книги серии Цветаева, Марина. Письма

Похожие книги

Письма
Письма

В этой книге собраны письма Оскара Уайльда: первое из них написано тринадцатилетним ребенком и адресовано маме, последнее — бесконечно больным человеком; через десять дней Уайльда не стало. Между этим письмами — его жизнь, рассказанная им безупречно изысканно и абсолютно безыскусно, рисуясь и исповедуясь, любя и ненавидя, восхищаясь и ниспровергая.Ровно сто лет отделяет нас сегодня от года, когда была написана «Тюремная исповедь» О. Уайльда, его знаменитое «De Profundis» — без сомнения, самое грандиозное, самое пронзительное, самое беспощадное и самое откровенное его произведение.Произведение, где он является одновременно и автором, и главным героем, — своего рода «Портрет Оскара Уайльда», написанный им самим. Однако, в действительности «De Profundis» было всего лишь письмом, адресованным Уайльдом своему злому гению, лорду Альфреду Дугласу. Точнее — одним из множества писем, написанных Уайльдом за свою не слишком долгую, поначалу блистательную, а потом страдальческую жизнь.Впервые на русском языке.

Оскар Уайлд , Оскар Уайльд

Биографии и Мемуары / Проза / Эпистолярная проза / Документальное
Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.
Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.

Книга представляет собой собрание уникальных документов, многие из которых публикуются впервые. Она посвящена истории взаимоотношений императора Николая II и великой княгини Елисаветы Феодоровны, начиная с 1884 г. и до открытия Марфо-Мариинской обители в 1909 г. Предлагаемый свод материалов поможет по-новому увидеть многие стороны жизни и служения последнего Русского Царя, Великой Матушки и их ближайших родственников. Исторические события конца XIX — начала XX в. предстают в изображении их главных участников.Для специалистов и всех интересующихся отечественной историей.

Андрей Борисович Ефимов , Елена Юрьевна Ковальская , Коллектив авторов -- Биографии и мемуары

Биографии и Мемуары / Публицистика / Эпистолярная проза / Прочая документальная литература / Документальное