Марина Цветаева. Письма 1937-1941

Конец мая, а серо́, холодно, дожди, деревья еле и вяло запушились, но мне так легче: совсем не хочется лета с его роскошью и радостью. Никуда не поедем, будем ездить загород к Лиле и к одной старушке-переводчице[874], к<отор>ая очень нас любит с Муром. У меня от мысли о за́городе — просто содроганье. Пиши о погоде — у вас, как идет весна, есть ли новое в севере. Мне все советуют съездить в Коктебель, ни за что не поеду — никогда — и никто не хочет понять — и расхваливают: красоты природы, веселье жизни. Я недавно подумала, что привязанность дело длительное: чтобы привязаться, нужно сжиться, а у меня уже времени на это нет, да и охоты, да и силы. Кончаю, нужно греть ужин, и хочу чтобы письмо пошло нынче же. В последнем послала тебе Мура — маленького, в парке, и нас с Муром в 1935 г., на лесенке. Вот еще две, была бы счастлива, если бы дошли.

<Рукой Г. С. Эфрона:>

Милая Аля, пишу на свободном мамином кусочке. Экзамены идут хорошо. Завтра — геометрия. Испытания надоели — скоро кончатся. Но все-таки с кем-то разговариваешь, общаешься. У нас в доме кончается ремонт. Сижу дома и слушаю радио.

Целую крепко.

                                             Мур

Впервые — Письма к дочери. С. 58–63; СС-7. С. 754–756. Печ. по НИСП. С. 432–435.

18-41. А.С. Кочеткову

               Дорогой Александр Сергеевич!

У нас перестал действовать телефон, м<ожет> б<ыть> совсем, м<ожет> б<ыть> временно — не знаю.

Мы остаемся на прежнем месте, так как нигде новых жильцов не прописывают.

Вся надежда — на дачу[875].

Нынче я от 6 ч<асов> до 8 ч<асов> в Клубе Писателей на лекции П<ротиво>-В<оздушной> Х<имической> О<бороны>, оттуда пойду домой и буду Вас ждать.

Еще я дома с утра часов до четырех, — как Вам удобнее. Очень нужно повидаться.

Очень растерянная и несчастная

                                             МЦ.

10-го июня 1941 г.

Впервые — НП. С. 621. СС-7. С. 708. Печ. по СС-7.

19-41. Ф.В. Кельину

               Милый Федор Викторович![876]

У меня осталось два стихотвореньица Лорки: «Ноктюрн» и De Profundis[877], и если нужно — еще, с удовольствием сделаю еще. Позвоните мне, пожалуйста, К-7-96-23 (с утра до 1 ч<асу>) — как Вам понравилось сделанное, нет ли сомнений, ибо некоторых испанских деталей пейзажа я могу не знать. Вообще, я бы охотно с Вами встретилась, если — если Вас не слишком срочно и близко задели события[878]. Тогда Вам не до меня.

Я, например, не знаю русского современного ударения Кордо́вы (для меня — Кордо́ва), и De Profundis’a не сделала, п<отому> ч<то> там Андалу́зия (нельзя — Де Андалусия!)[879] и Кордо́ва[880], которую м<ожет> б<ыть> необходимо Ко́рдова? Как согласовать?

Итак, очень буду ждать звонка,

Сердечный привет. Мне очень понравился Лорка, Вы для меня хорошо выбрали.

                                             МЦ.

27-го июня 1941 г., пятница.

Впервые — «Мне очень понравился Лорка…». Звезда. 2009. № 6. С. 155 (публ. К.М. Азадовского). Печ. по тексту первой публикации.

20-41. Е.Я. Эфрон

14-го июля 1941 г. <Пески Коломенские>[881]

Дорогая Лиля! Пишу Вам из Песков, куда мы уехали 12-го. Был очень сложный и жаркий переезд, половину необходимых вещей забыли. Последние дни из-за газа и неналаженного примуса почти ничего не ели. Вообще, были очень трудные дни.

Умоляю Веру сходить за меня, я действительно не могла, было очень плохо с сердцем. Нынче отдали паспорта в прописку, вернут в конце недели, тогда съезжу в Москву и на авось зайду к Вам, хотя надеюсь, что вы обе тоже в деревне.

Скоро начнем с Котом работать в колхозе, нынче я на полном солнце с 11 ч<асов> до 1 ч<асу> полола хозяйкин огород, чтобы испробовать свои силы, и ничего. Но не знаю, как будет с другой работой, притом каждодневной. Очень, очень прошу Веру заменить меня, это просто необходимо, а то рукопись потеряется[882]. Целую вас обеих. Я еще очень плохо сплю, но с сердцем немножко лучше.

                                             Марина

Впервые — НИСП. С. 439. Печ. по тексту первой публикации.

21-41. Т. Имамутдинову

16 августа 1941 г.[883]

               Уважаемый тов<арищ> Имамутдинов!

Вам пишет писательница-переводчица Марина Цветаева. Я эвакуировалась с эшелоном Литфонда в гор<од> Елабугу на Каме. У меня к Вам есть письмо от и<сполняющего> о<бязанности> директора Гослитиздата Чагина[884], в котором он просит принять деятельное участие в моем устройстве и использовать меня в качестве переводчика. Я не надеюсь на устройство в Елабуге, потому что кроме моей литературной профессии у меня нет никакой.

У меня, за той же подписью, есть письмо от Гослитиздата в Татгосиздат[885] с той же просьбой. На днях я приеду в Казань и передам Вам вышеуказанное письмо[886].

Очень и очень прошу Вас, и через Вас Союз писателей сделать всё возможное для моего устройства и работы в Казани.

Со мной едет мой 16-летний сын.

Надеюсь, что смогу быть очень полезной, как поэтическая переводчица.

                                             Марина Цветаева.