Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая

Генерал А.И. Бурназян: «Особенностями медицинского обеспечения наступательных операций… во второй половине 1944 года явились: быстрое продвижение наших войск и связанная с этим необходимость частых перемещений медицинских учреждений, а также упорное сопротивление войск противника на заранее укреплённых рубежах вызывали значительные потери ранеными; разрушение противником при отходах железнодорожных коммуникаций обусловливало нередко сильную растяжку грунтовых путей эвакуации раненых и разбросанность лечебных учреждений вдоль этих путей…»[173]

Как видим, медицинская эвакуация – дело не из лёгких. В годы войны батальонный медицинский пункт, как правило, располагался не ближе 500 метров от поля боя; ПМП – в двух-трёх километрах, медсанбат – ещё дальше. Полевой подвижной госпиталь (ППГ) порой развёртывался километрах в тридцати от передовой, что делало его почти недосягаемым.

Руководители медико-санитарных служб фронтов и армий издавали свои приказы, регламентирующие работу подчинённых на местах. Так, в Центральном архиве Министерства обороны РФ в Подольске мне удалось найти документ, согласно которому в 8-й гвардейской армии (с лета 1944 года – в составе 1-го Белорусского фронта) в условиях наступающих операций был издан особый приказ. В нём предписывалось «доставлять всех раненых на батальонные медицинские пункты (БМП) до 2-х часов, на полковые медицинские пункты (ПМП) до 4-х часов, на дивизионные медицинские пункты (ДМП) и в хирургические полевые подвижные госпитали (ХППГ) первой линии – не позже 6 часов после ранения»[174].

По воспоминаниям очевидцев, как уже говорилось, 183-й медсанбат находился не далее пяти километров от линии соприкосновения с противником. Так что до медсанбата ещё нужно было добраться. Только они, медсанбатовские хирурги могли по показаниям провести раненому срочную хирургическую операцию…

Из воспоминаний писателя-фронтовика Евгения Носова:

«Оперировали меня в сосновой рощице, куда долетала канонада близкого фронта. Роща была начинена повозками и грузовиками, беспрерывно подвозившими раненых… В первую очередь пропускали тяжелораненых, сложенных у медсанбата на подстилках из соснового лапника.

Под пологом просторной палатки, с окнами и жестяной трубой над брезентовой крышей, стояли сдвинутые в один ряд столы, накрытые клеёнками. Раздетые до нижнего белья раненые лежали поперёк столов с интервалом железнодорожных шпал. Это была внутренняя очередь – непосредственно к хирургическому ножу. Сам же хирург – сухой, сутулый, с жёлтым морщинистым лицом и закатанными выше костлявых локтей рукавами халата – в окружении сестёр орудовал за отдельным столом…