Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая

Судите сами. Отправил какой-нибудь тов. майор в бой за высотку триста человек личного состава, а половина не вернулась. Да ещё и высотку не взяли. Выходит, горе-командир скомандовал ребятам прямёхонько идти под пулемёты. И если вдруг выяснялось, что из той половины чуть ли не все погибшие, то трибунал анике-воину обеспечен. Другое дело, когда и высотку взяли, а из общих потерь лишь четверть безвозвратных, а из санитарных большая часть – легкораненые. Лишь тогда командира поймут: не на танцы же посылал подчинённых – под пули.

Война любит цифры. Цифры – это учёт и отчётность. Особенно учёт личного состава. Брать ту же высотку с батальоном или ротой – совсем разные вещи. А если от батальона в строю лишь треть, а от роты – полтора взвода, – много не навоюешь. На переднем крае проблема одна – нехватка людей. Даже если бойцов, вроде, и достаточно, ротный мечтает вести в атаку батальон, комбат – управлять полком. Другое дело, если ты выполнил задачу с полуротой вместо батальона, тебе уважение, награды и почёт. Когда же эта самая полурота угодит под фрицевский «косторез» – безжалостный пулемёт «MG-42», – тогда уж точно станет не до наград…

Для командира на передовой многое зависит от боевых потерь. Прошёл осколок вдоль лба, рассёк бойцу кожу – тот сразу в санчасть. Это так называемая боевая травма, но не потеря. Перевяжут – и в строй, в свой окопчик. Настоящая потеря – когда штабной писарь внесёт красноармейца в Книгу приказов по строевой части как выбывшего в связи с ранением или гибелью. И вот это уже самая что ни на есть боевая потеря. Единица, вместо которой где-то там, наверху, пришлют замену; в лучшем случае – один к одному, на большее не рассчитывай…

Умный командир при составлении боевого донесения учитывал азы военной науки, главный из которых гласит: безвозвратные потери не должны превышать санитарные. То есть, если у тебя количество убитых в бою превышает общее число раненых, грош тебе цена как командиру!

Ну и второй аз есмь: боевые потери должны быть обоснованы. То есть пропорциональны потерям противника. Взял высотку, потеряв с полсотни личного состава, сосчитай трупы врага: если их больше – празднуй победу; не нашли никого – доставай из кобуры верного братишку «ТТ»… Потому как за убитых ребят придётся ответить. Ведь если за общие потери ещё можно как-то оправдаться, то за безвозвратные – разве что разводить руками.

Кстати, к последним, как уже было сказано, относились и пропавшие без вести. Эти являлись, пожалуй, пострашнее всех: попробуй потом доказать офицеру «СМЕРШа», что у тебя пара-тройка бойцов угодила под миномётный обстрел, а не разбрелась по лесам или не перекинулась к фрицам…

* * *

Седьмого июля 1944 года на котловом довольствии 183-го медсанбата состояло 182 раненых и больных военнослужащих[185]. На следующий день это количество возросло до 231, увеличившись к 9 июля до 271 человека[186]. В медсанбат непрерывным потоком поступали раненые: полки 154-й дивизии вели ежедневные кровопролитные бои с противником, который, хоть и отступал, но яростно огрызался.

Итак, 7 июля 1944 года из 437-го стрелкового полка в дивизионный медсанбат было отправлено 38 человек, среди которых значится и фамилия красноармейца Эфрона. Ещё 30 военнослужащих в тот день сложили головы в бою. Погибших, как уже было сказано, похоронили в д. Коковщина.

А теперь – внимание: ни один из этих тридцати восьми солдат и сержантов 437-го стрелкового полка, отправленных вместе с Георгием Эфроном на излечение, не умер там от полученных ран. По крайней мере, об этом свидетельствует медсанбатовская Книга учёта сержантского и солдатского состава, умершего от ран и болезней.

Из поступивших 7 июля 1944 года в 183-й медсанбат военнослужащих скончалось трое: 8-го числа – красноармеец 473-го стрелкового полка Самуил Жуков, 1908 г.р.; 9-го – красноармеец этого же полка Пётр Павличенко, 1911 г.р.; 10-го – старшина медслужбы 234-го стрелкового полка Асхат Гарипов, 1919 г.р. Первые двое умерли от слепых осколочных ранений живота (похоронены в д. Шнурки); последний – по причине сквозного пулевого ранения груди (похоронен в д. Коженики)[187].

8-го июля дивизионный медсанбат принимал много тяжелораненых. Из девяти скончавшихся в тот же день солдат (в основном из-за ранений в область живота) большую часть составили бойцы всё того же 473-го стрелкового полка. И ни одного человека из списка отправленных 7-го числа в медсанбат из состава 437-го полка…

* * *