Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая

Вот оно! Судя по оперативной сводке штаба дивизии, погода в тот день, в отличие от предыдущих и последующих дней, была хорошая: день был ясный и солнечный. Однако отсутствие в небе наших самолётов фатальным образом сказалось на конечном результате боестолкновения: господствуя в воздухе, пилоты люфтваффе безнаказанно утюжили позиции наступавших частей. Досталось и тыловым коммуникациям, которые немецким лётчикам бомбить было намного безопаснее – скопление живой силы, палатки с красными крестами, колонны техники… Именно вражеские авианалёты в тот день стали причиной больших потерь среди личного состава дивизии. Земля была усеяна воронками; счёт погибших и раненых шёл на сотни…

Это, на мой взгляд, и есть разгадка. Санитарный обоз был разбомблен с воздуха. Отсутствие у наступающих зенитных батарей на путях эвакуации (откуда им там было взяться?!) и немецкое господство в воздухе позволяли гитлеровцам самостоятельно выбирать цели. Вот сверху замечена гужевая повозка с ранеными, после чего фашист, сделав предварительный разворот, идёт на снижение… Всё ближе и ближе…

А вот и нет! Не пошёл бы фриц, заметив эту повозку, ни на снижение, ни на какое сближение. Почему, спросите? Что ж, отвечу: не та цель. И даже не потому, что санитарная телега оказалась не порожняя, а с ранеными – уж это точно не остановило бы фашиста. Не всё ли равно, кого бомбить – женщин с детишками или раненых красноармейцев. Недочеловеков следовало уничтожать! Ведь на этом строилась вся гитлеровская доктрина. А дети или раненые – сантименты для хлюпиков…

Так что дело не в раненых, а… в самой повозке. Немец не стал бы бомбить лошадёнку, тащившую телегу с ранеными. В крайнем случае – обстрелял бы её из пулемёта, не больше. Ну а бомбу сбросил при других обстоятельствах. При каких? Узнаете – но чуть позже. После того, как ещё раз прочтёте два ранее цитируемых мною документа, вернее – выдержки из них.

Первая выдержка – из наградного листа на командира 183-го медсанбата ст. лейтенанта м/с Зотова: «…Располагая всего лишь шестью автомашинами ГАЗ-АА, ОМСБ-183 не только вовремя сосредоточивал в указанном месте хирургические силы, достаточные для обработки поступающих раненых, но… полностью обеспечивал вывоз раненых из ПМП. Используя обратный порожняк для вывоза раненых в госпиталя и порожний санитарный для подтягивания имущества, ОМСБ-183 не оставил на своём пути ни раненых, ни имущества…»

Надеюсь, вы уже догадались, о чём я. В частях дивизии широко использовался так называемый обратный порожняк – пустые грузовики, возвращавшиеся с переднего края. Выгрузил грузовичок на передовой снаряды, мины, патроны – и назад порожняком за новым грузом. Вот эти-то порожние автомобили медицина переднего края и использовала в своих целях – для эвакуации раненых.

Вторая выдержка – из июньского письма Георгия Эфрона:

«…Передовая – близко; идет артперестрелка… К вечеру на дорогах гудят американские грузовики, усиливается артперестрелка, и донимают комары. Воображаю, сколько будет здесь шума от артиллерии, когда начнутся решающие сражения!..»

Вот он, ответ. Гитлеровский лётчик мог отбомбиться, если бы его целью неожиданно оказалась не гужевая повозка с угрюмой клячей, а… военный грузовик. И если это был ленд-лизовский американский «студебеккер», то, вне всякого сомнения, фашист даже не стал бы размышлять. И не важно, имелся брезентовый тент на кузове грузовика, скрывавший содержимое, или раненые лежали под открытым небом – немца данный факт вовсе не интересовал. Главное заключалось в другом: то была самая настоящая цель! Трёхосный «студебеккер» – не маломощный ГАЗ-АА; и если обнаружен в районе боевых действий, значит, выполнял здесь что-то серьёзное – например, подвозил на передовую снаряды и вооружение. Впрочем, не имело значения – заокеанский «студебеккер» или отечественный «газик»: грузовик на передовой – это для самолёта цель.

Если кто-то из военных историков возразит, что грузовики в целях безопасности работали у переднего края только в сумерках или по ночам, возражать не стану: маскировались как могли, дабы избежать ударов вражеской артиллерии и, главное, вездесущих «мессершмиттов» и «юнкерсов». Но война на то и война, что на каждое правило существовало негласное антиправило, писанное в условиях боевых действий.