Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая

Во-вторых, раненый, как мы понимаем, мог умереть по пути следования в лечебное учреждение, что, в общем-то, случалось довольно часто. Летом, в жару (а стояла жара), вряд ли труп (а то и несколько) повезли бы за несколько километров в медсанбат, чтобы потом… с ним возвращаться в часть. Хоронить в медсанбате умершего в дороге раненого никто бы не стал: у местной команды погребения своих дел хватало. Поэтому самый простой выход у сопровождавших обоз с ранеными заключался в том, чтобы выгрузить труп в близлежащих кустах, чтобы забрать на обратном пути. Можно было похоронить прямо на месте, передав при возвращении полковому начальнику команды погребения полка схему захоронения на местности. Умерший в пути раненый не окажется пропавшим без вести в единственном случае: если участвующие в погребении сами останутся в живых до того, как передадут только им известную информацию по инстанции. Случалось – гибли…

И в-третьих. Раненых с поля боя редко транспортируют по одному – чаще группами. Обычно группы доставляли в медсанбат гужевым транспортом, то есть – лошадьми. В разгар ожесточённых боёв редкий начмед отправил бы гужевой обоз из-за одного раненого, да ещё за несколько километров. И это было обусловлено общими правилами медицинской эвакуации, требовавшей использовать санитарный транспорт с максимальной нагрузкой.

* * *

Приказ 437 стрелковому полку 154 стрелковой дивизии

28 июня 1944 г. № 210

Действующая армия

По части строевой:

«…§ 5

Ниже поименованный конский состав, убывший в ДВЛ (‹дивизионный ветеринарный лазарет›) на лечение: 1. конь «Быстрый» 2. кобыла «Туча» 3. конь «Монгол» – исключить из списков полка, фуражного довольствия с 29.06.44 года…

Командир 437 стрелкового полка майор Марьин.

Начальник штаба гвардии подполковник Энгель»[194].

Гужевой транспорт являлся основным в работе тыловых подразделений как полка, так и дивизии. О сохранности лошадей заботились ничуть не меньше, чем о прочем транспорте. Так, при убытии на излечение в дивизионный ветеринарный лазарет в Книге приказов части делалась соответствующая запись о снятии животного с фуражного довольствия; прибыла коняга с лечения – на довольствие вновь через письменный приказ. Уже это говорит о многом.

На 7 июля 1944 года на фуражном довольствии 437-го стрелкового полка числилось 150 голов лошадей, из которых 92 – обозных[195]. Обращает на себя внимание тот факт, что численный конский состав командованием полка поддерживался на постоянном уровне в течение всего периода наступательных боёв. Это свидетельствует о том, что погибшие лошади тут же сменялись – в ход шло как пополнение из дивизионного резерва, так и трофеи. Хотя в отношении последних ветеринарная служба держала ухо востро: свирепствовал сап. Зачастую гитлеровцы оставляли после себя лошадей, намеренно заражённых этой свирепой инфекцией.

Данных о том, что седьмого июля имела место гибель одного или нескольких из героев лошадиной команды, нет. По крайней мере, если даже что-то и случилось, в приказах это никак не отражено. Нам же этот факт важен по простой причине: если гужевой обоз с ранеными попал, скажем, под миномётный обстрел, то гибель лошади, подобно лакмусовой бумажке, нам бы это подтвердила. Но в приказах – ничего: на фуражном довольствии те же 150 лошадиных голов, из которых 92 – обозных. Выходит, с гужевым транспортом 7–8 июня всё обстояло нормально, без потерь. И это тоже возьмём на заметку.

* * *

Имена, имена… На сей раз этих имён не так уж и много: не считая красноармейца Эфрона, всего тридцать семь. Рядовых и сержантов 1-го и 2-го батальонов, принявших тяжёлый бой у деревни Друйка. За каждым именем – чья-то судьба. Судьба солдата: сына, мужа, отца… Ждали всех; не было таких, кого бы не ждали. А вот дождутся – единицы…

Мои подозрения подтвердились: Георгий Эфрон оказался далеко не единственным, кто в тот злополучный день пропал без вести. По крайней мере, мне удалось насчитать таковых в общей сложности не менее пяти человек[196]. Плюс один-два сопровождающих санитара-носильщика, которые должны были находиться при раненых. Хотя – нет: в разгар боёв каждый санитар на передовой на вес золота. Скорее всего, раненых отправили без сопровождающего, с заполненными карточками передового района; надеялись, путь до медсанбата недолгий, всё обойдётся…