Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка

Под березой белой, что в овраге плачет,
Пролил кровь убийца и швырнул топор.
Вскоре оглянулся: белая маячит
В сумерках береза, как живой укор.

Будто укоряет, что оставил живу,

На крови, проклятый пустырь сторожить,
Подземельну слушать жалобу тоскливу
И рудою кровью коренье поить.

Воротясь, нашарил он топор постылый,

Под-корень, окстяся, дерево срубил.
В келейку стучится: «Каина помилуй!
Душу, окаянный, братню загубил».

Отворяет старец: «Две их за тобою:

Братняя во гневе, сестрина в тоске.
Древо пожалел он!» — райскою мольбою
Молит Землю, тая, как ледок в реке.

«Слышит Матерь Божья в небесах далече,

Матери-Чернице суд велит вершить.
Припади к Земле ты, грешный человече,
Обещай родимой больше не грешить.

«И ступай спасаться, малиться пред Богом

(Много мать молитвой может у Христа) —
В кандалах, веригах, по скитам, острогам,
Именем Исуса, бременем креста».

В это время Вторая студия МХТ предложила МЦ перевести комедию Альфреда де Мюссе «С любовью не шутят». Не произошло. Остался только след попытки, когда ее посетил Вячеслав Иванов. У них уже был светский обмен любезностями на бальмонтовском юбилее, когда он поинтересовался ее сердечными делами и не без игривости определил, что сердце ее вакантно, и словцо сие царапнуло ее.

19 русск<ого>мая 1920 г., среда

<…> В черной широкополой шляпе, седые кудри, сюртук, что-то от бескрылой птицы.

— «А вот и я к Вам пришел, Марина Ивановна! К Вам можно? Вы не заняты?»

— «Я страшно счастлива». <…>

— «Как у вас неуютно: темно, такое маленькое окошечко… <…> Вы не служите?»

— «Нет, то есть я служила 5 1/2 мес. — в Интернациональном К<омите>те. Я была русский стол. Но я никогда больше служить не буду». <…>

— «Надо что-нибудь для Вас придумать. Почему бы Вам не заняться переводом?»

— «У меня сейчас есть заказ — на Мюссэ, но…»

— «Стихи?» — «Нет, проза, маленькая комедия, — но…»

— «Надо переводить стихи, и не Мюссэ — м<ожет> б<ыть> это и не так нужно — а кого-нибудь большого, любимого…»

— «Но мне так хочется писать свое!!! <…>…»

И написала, в ученической почтительности — «Вячеславу Иванову», в трехчастном стихотворении изображая евангельский случай писания Иисуса на песке: