Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка

До приезда на Сицилию пребывание четы Эфрон в городах Италии было крайне кратким — от поезда до поезда. Два часа провели в Милане, совсем ничего — в Неаполе, от которого Сережа остался не в восторге. 30 марта уже были в Генуе, на короткое время заглянув в Нерви. Все, что там увидели, — серая полоска воды, а хотелось Средиземного моря. После Генуи — Сицилия, встретившая их буйством природы.

Проездом увидев разрушенную землетрясением Мессину, 1 апреля прибыли в Палермо, где поселились на Via Allora в отеле «Patria», по словам МЦ — «на 4-ом этаже, у самого неба». Поездка для МЦ была праздником сердца, а не напряжением ума.

«Самое лучшее в мире, пожалуй — огромная крыша, с которой виден весь мир. Мы это имеем. Кроме того, на всех улицах запах апельсиновых цветов. Здесь много старинных зданий. Во дворе нашего отеля старинный фонтан с амуром», — сообщала МЦ в Москву секретарю «Мусагета» А. М. Кожебаткину.

В Палермо, где колокола и в постные дни пугают силой звона, они встретили Пасху. Однако пасхальные дни на Сицилии совпали с тревожным природным явлением — подземными толчками. Сама земля помнила, что 2 января 1909 года в Мессине произошло страшное землетрясение, фактически уничтожившее этот город, но менее слабые колебания земной поверхности часто повторялись на Сицилии и в последующие годы. Из Палермо отправились в Катанию, расположенную у подножия всеизвестного действующего вулкана Этна. 25 апреля приезжают в Сиракузы, а затем, на следующий день, через Катанию и Мессину, выезжают в Рим. Рим стал последним пунктом в их путешествии по Италии. Но здесь они оказались только мельком. Сережа вновь недоволен: «Современные италианцы мне очень не нравятся и с внешней стороны и по д’ Аннунцио».

Поездка затянулась, хотелось домой. 7 мая 1912 года Сережа пишет сестре из Германии:

Милый Лилюк,

ты отгадала: нам скоро суждено увидеться. Марина решила присутствовать на торжествах открытия Музея, и кТроицыну дню (13 мая) мы будем в Москве…

Сейчас внизу гостиницы (деревенской) празднуют чье-то венчание, и оттуда несется веселая громкая музыка. Но в каждой музыке есть что-то грустное (по крайней мере, для профана), и мне грустно. Хотя грустно еще по другой причине: жалко уезжать и вместе с тем тянет обратно. Одним словом, вишу в воздухе и не хватает твердости духа (курсив мой: запомним эти слова. — И. Ф.), чтобы заставить себя окончательно решить ехать в Россию.

А тоска растет и растет!.. У меня сейчас такая грандиозная жажда, а чего — я сам не знаю!..

Но вот они в Москве, к той поре стало ясно: у молодой четы будет ребенок, и в письме Сережи от 25 мая сестре Вере в Коктебель сказано: «Мы сняли особняк на Собачьей площадке (в 4 комнаты). Особняк старинный, волшебный. Мой адрес: Собачья площадка, дом 8».

А в Москве — торжество: 31 мая открывается Музей. Тотчас после торжества Марина с мужем отбывают в Тарусу. После ослепительно-утомительных Европ здесь все радует сердце. Тьо заключает их в неразмыкаемые объятия. Кофе, чай, разговоры по многу часов. Свое состояние Марина переносит очень хорошо. Узнав, что будущие родители сняли особняк на Собачьей площадке, Тьо объявила: никаких съемных жилищ, она купит им особняк в Москве.