Марионетка Черного колдуна

Неожиданно холодная ладонь опустилась мне на лоб.

— Да ты горишь.

Не знаю. Наверное. Картинка перед глазами почему-то была нечеткой, как будто я смотрюсь в отражение на воде.

— Где ты была? С какой магией контактировал кулон?

Ответить не было сил. Меня начало мутить с новой силой, а сосредоточить зрение на лице Леонхарда, склонившегося надо мной, так и не получалось.

Холодная ладонь покинула мой лоб, и от этой потери хотелось заныть.

А потом я почувствовала как меня поднимают на руки. Совсем как в детстве, когда отец относил меня в мою комнату, если я засыпала в гостиной или его кабинете.

Вот только отец умер, а на руках меня несет страшный и ужасный в своей мощи Черный колдун. Но я не протестовала. Не было сил. Да и не хотелось.

Глава 17. Ревность

Я очнулась через несколько часов. За окном по-прежнему было темно, а на мне была все та же одежда. Хотя ее как раз не мешало бы сменить.

Рядом с кроватью на стуле, свесив голову на грудь, спал Леонхард.

Он казался таким обычным. Таким… человечным. Так могла я сама дремать возле постели больного брата.

— Мне льстит твое внимание, но я бы предпочел, чтобы ты не меня разглядывала, а спала.

От неожиданности я вздрогнула, едва не свалившись с кровати.

— Я думала, ты спал.

— Поэтому так беззастенчиво меня разглядывала?

Я снова смутилась. Почти как тогда, когда он меня переодевал с помощью своей магии.

— А ты почему здесь спишь? Это вообще-то моя комната.

— Неправда. Это чердак.

— Мелочи, — поморщилась я. — Почему ты спишь на стуле рядом с моей кроватью?

Он подсел поближе, переместившись на кровать, и склонился надо мной.

— Потому что кто-то слишком часто пытается расстаться со своей жизнью. Скажи, как тебе пришло в голову прорываться сквозь магический барьер, не имея ни капли магии для защиты?

— Эм…

Что ответить на это, я не знала. Да я уже сообразила, что поступила на удивление глупо.

Наверное, сбегать столь нестандартным способом из поместья, напичканного магией, было не лучшей идеей.

Скорее всего, в тот купол были вплетены заклинения, исключающие побег. Пропустили внутрь меня без проблем, а вот на то, чтобы выпустить, санкций не было.

Ну что мне стоило как нормальной выйти за пределы поместья, над которым растянут магический щит, а уже потом отправляться обратно в Заубвальт? Мало того, что я показала этому ублюдку возможности, которыми обладает Леонхард, так еще и себе навредила.

Как оказалось, думать — это вообще не мое. А я ведь всегда считала себя рассудительной девушкой.

— Что мне с тобой делать, Лиса?

Голос был очень уставшим. Как будто он из последних сил сдерживался. Скорее всего, так и было.

Я вообще удивлялась тому, как он терпит все те неприятности, в которые я перманентно влипаю.

А еще меня удивила та нежность, с которой он провел по моей щеке.

Мимолетная ласка почти обожгла. А затем он снова положил ладонь на лоб. Она больше не была такой холодной. Точнее, это я не сгорала от лихорадки.

Я закрыла глаза, стараясь не расплакаться. От чего? Сама не знала. Но коктейль из эмоций был настолько неправильным, что грозил взорваться.

— Я не специально, — выдавила я из себя.

Почему-то захотелось оправдаться за все и сразу. А еще хотелось плакать от собственного бессилия. Боги, как же я устала!

— И заметь, каждый раз с тобой что-то случается, когда я позволяю тебе видеться с родными. Догадываешься, какой вывод напрашивается?

Я догадывалась. А еще догадывалась о том, что если он узнает, как запросто я общаюсь не только с мамой и Вилли, но и с Куртом, тем ублюдком, который по какому-то трагичному стечению обстоятельств является моим кровным отцом, то явно не обрадуется.

Пришлось прикусить губу чуть ли не до крови, чтобы не выдать все это сразу.

— Я могу позволить тебе многое, но и у меня есть предел терпения.

— Я знаю, — прошептала я. — Не понимаю только почему…

— Почему что?

— Почему ты мне так много позволяешь?

Послышался еще один тяжелый вздох. Пружины матраса скрипнули, а запах костра стал отчетливее. И я знала, что если открою глаза, то увижу его очень близко, почти вплотную.

Его дыхание ощущалось на коже. На щеке, потом на губах…

— Как же тяжело до тебя доходит, Лиса.

Что ответить на это я не знала. И почему нужно постоянно говорить полунамеками?

И боги, почему мне стало так обидно из-за того, что я перестала чувствовать его дыхание на своем лице?

Он отстранился, а я… я чуть не потянулась следом. Остановила себя только в последний момент.

Леонхард усмехнулся. Наверняка понял, что со мной происходит. И от этого тоже стало обидно.

— Где ты была? Поверь, лучше тебе рассказать мне все, иначе я начну додумывать за тебя, и ничем хорошим это не кончится.

Я открыла глаза. Он уже сидел на достаточном расстоянии, чтобы наше общение не имело флера интимности. Снова сменил настроение как по щелчку пальцев, став кем-то вроде требовательного господина или строгого начальника.

— Я расскажу. Только если можно, утром. Я очень устала и, кажется, все еще не очень хорошо себя чувствую, — соврала я. — Глаза закрываются.

Он смерил меня подозрительным взглядом, но в итоге кивнул.