Марионетка Черного колдуна

Первым меня заметил Вилли. Он сидел на одной из двух кроватей и сжимал деревянную фигурку коня. Дешевая поделка, которая продается на местном рынке за копейки. Это я оставила ему игрушку перед уходом. Все наше имущество конфисковали перед тем, как бросить в тюрьму, а когда выпустили, оказалось, что возвращать ничего не будут. И детские игрушки тоже были имуществом. Я знала, что не стоит тратить на это и без того быстро тающие деньги, которые появились у меня только благодаря Курту. Но в то же время я понимала — когда я уйду, с братом уже никто не будет играть.

— Лиса!!!

Радостный визг преобразил заплаканное личико, а через секунду Вилли стрелой мчался ко мне, чтобы крепко сжать в объятиях, уткнувшись носом мне в живот.

— Я знал, что ты вернешься! Ты ведь навсегда, правда? Ты больше не бросишь меня? Лиса, оставайся. Я тебе свою кровать уступлю, а сам на сундуке спать буду. Мне удобно, честно-честно, я уже пробовал!

Слова застряли в горле и все силы уходили на то, чтобы не расплакаться. Да, комнату изначально сняли только на двоих. Зачем платить больше, если моя судьба к тому моменту уже была предрешена? Мама решила, что это рационально.

— Ах ты негодная девчонка!

Визгливый голос принадлежал моей матери, которая проснулась от причитания Вилли.

— Как ты посмела вернуться! Ты должна была снять с нас проклятие! Сейчас же иди назад! Как ты смеешь так поступать со мной? Со своим братом?

— Мама, я…

Меня прервала звонкая пощечина. Мама влепила ее сразу же, как только смогла приблизиться на достаточное расстояние для удара. Мои оправдания она точно слушать не собиралась.

— Я не буду кормить еще один рот, так и знай! Если бы не была так эгоистична, то сделала бы все, чтобы спасти свою семью!

Ее не волновало, что для этого мне фактически пришлось продать себя в рабство. Обречь на скорую смерть в замке колдуна. Похоже, ей даже один раз увидеть свою внезапно воскресшую дочь было противно.

— Я пришла снять проклятие.

Мне все же удалось вставить это короткое предложение. И даже голос не дрогнул и не сорвался. Я могла гордиться собой за это.

— Так чего же ты ждешь?

Больше не говоря ни слова, я взяла маму за руку, как сказал колдун. Должно было хватить десяти секунд. Я решила выждать подольше. Вилли так и вовсе продолжал меня обнимать, как будто боялся, что если отпустит, то я исчезну. Впрочем, он был прав.

— Мама, можно Лиса останется?

Ее лицо смягчилось, как происходило каждый раз, когда она смотрела на сына. За любовь к нему я готова была простить маме многое. Даже нелюбовь ко мне.

В детстве было обидно, а сейчас скорее привычно. Я даже какое-то время думала, что не ее родная дочь, а отец нагулял меня на стороне, поэтому она так относится ко мне. Это позволило бы оправдать маму и продолжить любить ее. Увы, такая теория продержалась недолго. До того момента, как я не начала превращаться из нескладного ребенка в девушку. Тогда мое сходство с матерью стало настолько очевидным, что отрицать его стало невозможным. Каштановые вьющиеся волосы, серые глаза, вздернутый нос, невысокий рост, даже родимое пятно на запястье — все это я унаследовала от нее. От отца мне досталась, пожалуй, только угловатость — острый подбородок и отсутствие выдающихся женских форм.

Я была практически копией ее портрета в юности. И от этого было вдвойне обиднее.

— А говорили, из Заубвальта не возвращаются.

Мама была рада, что у меня получилось выполнить свою миссию, но не могла не смолчать. Она была недовольна в любых вопросах, которые касались меня. Если я отказывалась музицировать или делала успехи в музыке. Если я надевала голубое платье, или розовое, желтое, зеленое… Она всегда находила повод для критики. Даже сейчас, когда я избавила ее от неминуемой смерти.

А в том, что проклятие действительно удалось снять, я уже не сомневалась. Если бы Шаттенхард дал мне больше времени на осмысление, я бы поняла, что свинцовая усталость последних недель ушла, дышать стало легче, а тошнота, мучившая меня с того самого дня, как принесли вести о кончине отца, отступила. И сейчас я видела, как светлеют синие круги под глазами мамы, разглаживаются морщинки на некогда идеально холеном лице. Чего магия Шаттенхарда не могла убрать, так это легкий запах алкоголя, исходивший от моей матери.

— Я ненадолго. Через несколько минут мне нужно будет вернуться.

— Так ты действительно добралась до логова колдуна? И как он? Ужасный? Он ведь тебя не обижает, правда?

— Не обижает, — вздохнула я, поморщившись от такого непосредственного любопытства.

— Он правда живет посреди леса?

— Да. У него там замок.

— Целый замок?!

Глаза мамы загорелись неподдельным интересом.

— А ты часто сможешь выбираться к нам? Лиса, ты обязана принести что-то ценное. Уверена, у колдуна гора богатств и он даже не заметит, если ты что-то возьмешь себе на память. Ты ведь знаешь как нам сейчас тяжело.

Я еще раз вздохнула. В этом была вся Амелинда Керн. Не могла не попробовать извлечь выгоду из любой ситуации.

— Я больше не вернусь.

— Нет!