Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

— Господин Петипа, извольте переодеться. Вы арестованы.

Дело принимало серьезный оборот. Возможно, артисту-иностранцу пришлось бы познакомиться с условиями содержания в мадридской тюрьме, но, к счастью для него, на помощь пришел директор театра — господин Саламанка. Используя свой авторитет, он взял танцовщика под свою защиту, и вскоре инцидент был исчерпан»[88].

После этого «геройского» поступка имя Мариуса Петипа стало пользоваться в Мадриде необыкновенной популярностью. Стоило ему появиться на афише — и сбор был обеспечен. Многие жительницы Мадрида приходили в театр, чтобы посмотреть на своего любимца, как на некую достопримечательность. А он без устали танцевал, стараясь дарить радость своим почитателям. Видимо, поэтому именно здесь, в Мадриде, ему, как танцовщику, была дана объективная оценка. 18 июня 1845 года газета «Семинарио» писала: «В героическом жанре[89] г. Петипа не более чем посредственность, но в характерном жанре он превосходен; этого достаточно, чтобы закрепить за ним репутацию самого выдающегося представителя мужского состава труппы. Сценическая игра его естественна и правдива».

Партнерша Петипа Мари Ги-Стефан, известная в Европе танцовщица, вполне соответствовала ему по своим природным качествам. Она была хороша в сапатеадо, мадрилене, качуче и других танцах, но не имела достаточной классической подготовки. С. Н. Худеков[90], характеризуя ее в своем четырехтомном труде «История танца всех времен и народов», писал: «Ги-Стефан была бойкой исполнительницей испанских танцев. Корректности, требуемой от прима-балерины, у нее и в зародыше не было! Это была красивая и с темпераментом солистка, пригодная для вставных в балет характерных танцев… и только».

И все же мадридские балетоманы очень любили эту пару. Поэтому они были опечалены, узнав из сообщения газеты «Эльрабо» от 6 марта 1846 года, что их любимцы ангажированы театром в Севилье на половину зимнего сезона. Прощальным подарком артистов своим почитателям стала премьера балета Ж.-А. Петипа «Фарфарелла, или Дочь преисподней».

После возвращения М. Ги-Стефан и М. Петипа в Мадрид этот балет шел на сцене театра многократно. Работа постановщика и артистов была высоко оценена критикой и публикой. 11 сентября 1846 года газета «Эльрабо» писала: «Кордебалет и сценическое оформление создают для м-м Ги-Стефан и г. Петипа благоприятный фон и сулят успех хореографическим представлениям, исполняемым этим театром в зимнем сезоне». А 4 октября Петипа-отец возобновил балет «Влюбленный бес»[91], впервые поставленный 23 сентября 1840 года в Гранд-Опера балетмейстером Жозефом Мазилье[92]. Газета «Семинарио пинтореско эспаньоль» сообщала, что «публика бешено аплодировала» Ги-Стефан и Петипа.

Положение отца и сына Петипа упрочилось в Королевском театре Мадрида настолько, что Мариус стал в труппе премьером. Возможно, они остались бы в Испании на долгие годы, если бы не второй случай «геройства» молодого танцовщика, ставший для него роковым. В мемуарах речь идет о том, что храбрость на этот раз ему пришлось «проявлять не в смелых поцелуях, а перед дулом пистолета противника, искренне желавшего если не убить меня, то, во всяком случае, серьезно искалечить».

История эта началась, конечно же, в театре. Одна знатная испанская дама имела абонемент в ложу и часто посещала спектакли со своей юной красивой дочерью. Той очень понравился молодой талантливый танцовщик, и между ними вскоре завязался роман «по всем правилам испанских любовных интриг». После окончания спектакля Мариус, разгримировавшись и переодевшись, отправлялся к балкону своей возлюбленной. Если на нем не был вывешен белый платок, означавший опасность, молодой человек «с ловкостью испанского идальго взбирался на балкон, а оттуда попадал в объятия очаровательной Джульетты». Но — вот незадача! — мать девушки далеко не всегда мирно почивала ночью. У нее тоже был воздыхатель, к тому же соотечественник Мариуса! Не кто иной, как первый секретарь французского посольства в Мадриде маркиз де Шабриане! Узнав о ночных похождениях популярного артиста, он заподозрил в нем соперника. Решив отомстить, он темной ночью подкараулил Мариуса вместе со слугой и при свете факела накинулся на юношу прежде, чем тот успел вскарабкаться на балкон! Петипа, обернувшись, узнал нападавшего и успел увернуться. Крепко сжав в руке стилет, он стал выговаривать маркизу, что для настоящего француза недостойно нападать сзади, противника всегда нужно встречать лицом к лицу.

На справедливый упрек тот ответил:

— Хорошо. Я буду ждать вас утром со своими секундантами.

И назвал место встречи.