Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

Тем временем «осадное положение» продолжалось, приобретая все новые формы, причем вовсе не из-за обид Е. Андреяновой. Полиция вела расследование инцидента в театре, и в отчетах появлялись все новые версии. По одной из них, тень падала на завистников примы. Многие из них высказывали недовольство тем, что она находится на особом положении и ее гонорары значительно выше, чем у остальных танцовщиков, даже ведущих. Согласно другой версии, инициаторами и исполнителями скандала с дохлой кошкой называли поклонников Ирки Матиас, которые не могли смириться с лидерством Е. Андреяновой. В итоге пришли к выводу, что акция была осуществлена балетоманом П. А. Булгаковым, близким к двум журналистам — братьям Неваховичам, поддерживавшим танцовщицу Татьяну Смирнову. Ее мужем был Михаил Львович Невахович, нарисовавший карикатуру на Андреянову с кошкой в руках[196].

Но выпадов против Е. Андреяновой и, соответственно, против ее покровителя А. М. Гедеонова более не последовало — он сумел пресечь их на корню. Умный, хитрый и опытный царедворец, Александр Михайлович водил давнюю дружбу с начальником штаба Корпуса жандармов и управляющим III отделением Л. В. Дубельтом[197]. У них была одна и та же слабость — танцовщицы. Используя это обстоятельство, директор императорских театров превратил свой рапорт от 16 декабря 1848 года министру императорского двора князю П. М. Волконскому в настоящий манифест, свидетельствующий о его неустанных заботах об укреплении и расцвете театрального дела в Российской империи.

Скандал, имевший целью дискредитировать Елену Андреянову, в итоге возымел противоположный результат. Инцидент подогрел интерес московских балетоманов к гастролям петербургских артистов. Одну лишь «Пахиту» за сорок дней показали двенадцать раз. Второе ее представление, 26 ноября, о котором М. Петипа упоминал в мемуарах, стало его бенефисом. Именно тогда на спектакли пришли и те, кто по каким-то причинам не попал на премьеру, и те балетоманы, кто не пропустил ни одного спектакля.

Но роль Мариуса на гастролях не ограничивалась выступлениями на сцене. Несмотря на большую занятость, он успел поставить несколько танцев для оперы и водевиля. Афиша оперы Ф. Флотова[198] «Страделла», данной 7 января 1849 года в пользу артиста императорских театров Л. И. Леонова[199], сообщала, что «танцы сочинил г. Петипа, первый танцовщик». В первом действии для пары солистов, корифеев и кордебалета он поставил сальтареллу, во втором вместе с Андреяновой и корифеями он танцевал созданную им польку. А в одноактный водевиль, последовавший за оперой, Петипа вставил мазурку. Все танцы он сочинил на сборную музыку.

А 8 января в газете «Московские ведомости» был опубликован анонс предстоящей премьеры «Сатаниллы»[200]. 9 января балет показали в первый раз, в пользу Е. Андреяновой. Сменился состав артистов, а также художников-декораторов. Сценографию московской постановки, как указывалось в афише, создали художники Серков и Шеньян, художник по костюмам Вуато и машинист Пино. Не забыли и петербургских оформителей, указав «художника Вагнера», «машины Пино и Роллера, костюмы Можара и Матье». Во время московских гастролей «Сатанилла», как и «Пахита», стала одним из самых репертуарных и успешных балетных спектаклей.

К Великому посту гастроли петербуржцев в Москве закончились. Е. Андреянова, а также отец и сын Петипа были довольны успехом и полученным гонораром. Неприятный инцидент остался в прошлом, о нем постарались забыть. Они вернулись в Санкт-Петербург с чувством выполненного долга и надеждой на теплый прием уже у столичных зрителей.

Тем временем здесь полным ходом шли репетиции балета «Эсмеральда»[201] с Фанни Эльслер в главной роли. В мемуарах М. Петипа пишет: «Когда был поставлен первый акт, прибыл ангажированный балетмейстер г-н Жюль Перро и закончил постановку этого своего превосходного балета, который я затем несколько раз возобновлял, бережно сохраняя его в том виде, в каком он был задуман автором…». К сожалению, премьеру, состоявшуюся на сцене Большого театра 21 декабря 1848 года, гастролеры увидеть не смогли. Но все же встреча с прославленной балериной — в жизни и на сцене — состоялась. И Эсмеральду в ее исполнении Мариус Петипа видел не раз. Это дало ему возможность объективно оценить созданный ею образ: «Г-жа Фанни Эльслер в этой роли была великолепна, все другие Эсмеральды, которых мне когда-либо приходилось видеть, казались бесцветными по сравнению с ней»[202]. Близкое знакомство и долгое сотрудничество было уготовано Петипа и с Ж.-Ж. Перро.

Глава IX. Время тревог и надежд