Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

В конце февраля, когда начинался Великий пост, все спектакли прекращались до второй половины апреля. Заядлые театралы, исповедовавшие в большинстве своем православие, в это время могли посещать симфонические концерты, слушать игру виртуозов и пение известных оперных артистов. Для иностранных подданных, не соблюдавших Великий пост, правила были не столь строги: они могли наслаждаться выступлениями артистов, специально для них организованными.

Но для православных развлечений тоже было вполне достаточно. Все бóльшую популярность приобретали представления, организуемые театральным художником Андреем Роллером. Одна из афиш сообщала: «На Большом театре г-н Роллер честь имеет дать большой вокальный и инструментальный концерт… с живыми картинами с участием артистов всех трупп Императорских театров и воспитанников Театрального училища». Что за «живые картины»? Они копировали полотна знаменитых европейских художников, например работу К. Штейбена[203] «Наполеон при Ватерлоо». Многофигурную композицию огромного размера представляли артисты французской и балетной трупп. Их фигуры были расставлены точно так же, как на картине, а созерцание этого зрелища сопровождалось музыкой. Но главный эффект достигался при помощи разницы в освещении, озарявшем как отдельные фигуры и группы, так и общий фон.

В разных частях города звучала народная музыка, зачастую в исполнении цыганского хора и солистов, радовавших слушателей русскими и цыганскими песнями и романсами. Часто во время Великого поста исполняли музыкальные произведения религиозно— патриотической направленности, прежде всего гимн «Боже, царя храни».

В последнюю неделю февраля и в марте огромные толпы зрителей собирали цирковые представления. Чудеса иллюзионистов, бесстрашие акробатов, канатоходцев и наездников, опасные и захватывавшие дух номера — все это вызывало восторг. И, наконец, балаганы. Одна из афиш того времени извещала: «На Адмиралтейской площади в большом балагане под № 5 братьев Легат между Невским пр. и Гороховой ул. в течение Святой недели представлено будет: „Любовные проказы Арлекина, или Семейство Пьеро в Нештете“. Большая волшебная пантомима с великолепным спектаклем и с танцами, с семью новыми декорациями, десятью превращениями, полетами и новыми машинами, аранжированная и поставленная на сцену г. Легатом». Практически все роли в этой комедии дель арте[204] исполняли члены одной семьи. Так, еще в середине XIX века в Санкт-Петербурге обосновалась театральная династия Легатов, спустя несколько десятилетий заявившая о себе и в балете. В целом же, во всех этих представлениях подрабатывали не только русские, но и зарубежные артисты — как служившие на императорской сцене, так и гастролеры.

Возвращаясь в столицу из Москвы, Е. Андреянова и оба Петипа были уверены, что контракты с Ф. Эльслер и Ж.-Ж. Перро заключены дирекцией императорских театров лишь до конца карнавала. Они не знали, что 12 февраля А. М. Гедеонов получил через министра двора и уделов следующее повеление императора Николая I: «1. Сверх отпущенных для танцовщицы Фанни Эльслер пяти тысяч рублей серебром отпустить из Кабинета [Его Императорского Величества] в Дирекцию театров за данные ею здесь представления еще пять тысяч серебром. 2. Предложить ей, если согласна, остаться здесь на представления после Пасхи до 15 мая или 1 июня и с 1 сентября или 1 октября до будущего Великого поста, жалованья десять тысяч рублей серебром, без поспектакльных денег, два полубенефиса или один полный, и отпуск с 15 мая или 1 июня по 1 сентября или 1 октября. 3. В случае ее на сие согласие балетмейстеру Перро предложить по две тысячи франков в месяц за участие в балетах; за постановку балетов: большого — по шесть тысяч франков, а малого — по две тысячи франков, и 4. В течение будущего ангажемента Фанни Эльслер новых балетов поставить только два…»[205].

Скорее всего, именно широкий жест русского императора побудил знаменитостей изменить свои планы, и они согласились на время остаться в России. Эта новость стала известна Андреяновой и Петипа только после их возвращения в Санкт-Петербург.

Для примы столичной сцены она оказалась очень неприятной, ведь долгие гастроли Ф. Эльслер могли отодвинуть ее на место второй танцовщицы. Она же привыкла быть первой. Мариус рассуждал иначе: с одной стороны, он надеялся на совместные выступления с известной балериной, которые могли повысить его авторитет как танцовщика. С другой стороны, Петипа опасался интриг со стороны Ж.-Ж. Перро. И причины волноваться у него были.