Мариза

– Круто ли это? Это супермегакруто, Ри! Это успех!

Рэй сиял, как начищенная звезда.

– Рэй, ты уверен, что тебе это нужно? Здесь стабильная работа, хороший оклад и отличные перспективы. – И друзья, и родители рядом, мысленно добавила я. – Как-то страшновато все менять.

Он взял в свои ладони мои.

– Ри, любимая. Я знаю, как ты привязана к дому. Но они предлагают мне пятилетний контракт. Предоставляют жилье, автомобиль. И знаешь, сколько в год? – Он сказал. – Сумма была…головокружительная. Я присвистнула. – Вот именно! Ри, представь себе, через пять лет тебе будет всего двадцать шесть, мне тридцать один, мы будем еще совсем молоды и богаты, умопомрачительно богаты. Вернемся сюда, поближе к родственникам, купим себе дом-любой, какой захотим, я открою частную практику, мы заведем детей… Ри, я знаю, ты пока не нашла себе работу, иначе я бы никогда не предлагал вот так тебе все бросить и уехать. Любимая, что ты думаешь?

Его глаза горели. Мысленно он был уже в Люксембурге. По сути, думать было нечего. Рэй был прав: я была свободна, а это была отличная возможность. И мы скоро станем семьей.

Я улыбнулась.

– Когда едем?

Он просиял. Обнял меня, закружил, поцеловал.

– С сентября надо приступить. Сразу после медового месяца собираем вещи и летим туда.

– Но, Рэй. Так рано?

Он не ответил. Поцеловал меня долгим, нежным поцелуем, расстегнул блузку, потер пальцами соски, погладил шею, подбородок, как кошке. В его сильных, умелых руках я привычно расслабилась и выкинув из головы все сомнения, отдалась охватившему удовольствию.

Европа так Европа. Главное, что мы вместе и любим друг друга.

***

Утром, одеваясь на работу, Рэй сказал.

– Ах да, Ри, я пригласил тех ребят из Люксембурга к нам на свадьбу. Внесешь их в список гостей? Два места.

– Легко, – кивнула я и намазала маслом тост.

***

День свадьбы я всегда восстанавливаю по фотографиям. В моей памяти он остался длинным смазанным пятном, с отдельными четкими, до рези ясными моментами.

Щелк.

Я сижу перед зеркалом. Моника и какая-то незнакомая девушка сверлят меня рентгеновскими взглядами и перебрасываются непонятными фразами: все слова знакомы, но смысл от меня ускользает.

– Мне кажется, влажный это не ее.

– Да-да, надо полностью прозрачный. Немного сияния и цвета.

– И никакой жесткой фиксации

– Только перья, немного света, вот здесь и здесь, а там затемним.

– Моника, – строго вмешалась я. – Если после всего этого мейкапа я не узнаю себя в зеркале, я отсюда не выйду. Я серьезно. Отменю свадьбу.

Она чмокнула меня в нос и отвернула кресло от зеркала.

– Доверься мне, сестренка. Ингеборг – лучшая.

Я вздохнула и закрыла глаза.

Щелк.

Из зеркала на меня смотрит я. Это настоящая я, но выгляжу так, как будто по мне провели волшебным ластиком. Ни грамма косметики незаметно на моем лице, но меня словно подсветили внутренним светом. Глаза – выразительнее, губы – ярче, брови – идеальной пушистости, а волосы… поверьте мне, в тот момент я самая прекрасная девушка на земле.

– А что я тебе говорила, довольно хмыкает Моника. Ингеборг – лучшая.

Щелк.

Я иду к алтарю с Хавьером. Вокруг меня лица: счастливые, залитые слезами радости. Мама, Моника, дети, Элена и Джек, подруги, Джей в строгом костюме делает вид, что не плачет, Митч и Кэм. Если бы только папа видел.

Рэй уже ждет меня. Он прекрасен в своем костюме, пиджак подчеркивает его широкие плечи и узкую талию. Сердце стискивает от остроты момента: я так люблю этого мужчину!

Щелк.

Мы произносим наши клятвы. Мы так долго их выбирали: каждое слово – не пустой звук, а обещание, которые мы даем друг другу.

– Рэй, я влюбилась в тебя, как проваливаются в сон: сначала медленно, а потом одним разом. Я не безнадежный романтик. Ни в коем случае не позволяла себе это. Но как только поняла, пусть на мгновение, каково быть с тобой… Ты меня обрек на муки, я теперь не согласна на меньшее.1